34

34[1]

Ваше Высокопревосходительство,

Милостивый Государь!

В последнем письме моем замечено, что дворян Польских можно разделить на помещиков и арендаторов, кои по различным сделкам, под названиями поссессоров[2], заставников и проч., держат у первых имения на откупу. Сей порядок вещей был хорош в древней Польше, когда Магнатам, для поддержания весу в Республике, надлежало иметь в своей зависимости многочисленное дворянство. Ныне желательно, чтоб он изменился, потому что:

1-е. Усиливает без нужды помещиков, о чем упомянуто в другом месте.

2-е. Препятствует благосостоянию поместий. Не говоря о злоупотреблениях, откупы имений, обыкновенно продолжающиеся по три года, вообще несовместны с их улучшениями: ибо сии последние требуют пожертвований, коих откупщик не будет делать, не имея в виду получить от оных выгоды в столь короткое время.

3-е. Лишает Государство людей, кои могли бы принести ему пользу службой или другою отраслию промышленности; а ныне составляют род управителей у помещиков.

Спрашивается: Каким образом обратить небогатое дворянство от промышленности земледельческой к службе или другим занятиям?

Предоставляя отвечать на сей вопрос удовлетворительно людям, лучше знающим местности страны, ограничусь изложением некоторых мыслей о способах привлечь Польских дворян в службу: обстоятельство немаловажное, ибо служба одно из самых действительных средств к нравственному сближению Поляков.

В бытность мою в Подолии господствовало там в рассуждении сего какое-то предубеждение. Знатные старались попасть в Придворный Штат: молодые в Камер-Юнкеры, люди средних лет в Камергеры, и сими званиями оканчивалось обыкновенно их служебное поприще. Молодежь, чувствовавшая в себе склонности к воинскому ремеслу, отправлялась гурьбою в Варшаву и определялась в Польские войска. В Русские полки только вступали дети наших сторонников, людей богатых, знатных, но малочисленных, и самые бедные дворяне, коим не было другого приюта. Один род службы пользуется в Польше всеобщим уважением -- служение по выборам. Там не бегают от выборов; не стыдятся званий Исправника или Заседателя в Земском или Уездном Судах: дворяне чувствуют важность дарованного им преимущества; почитают обязанностию присутствовать в собраниях; дорожат доверенностию сословия, к коему принадлежат. Кроме честолюбия, самая необходимость заставляет Польских дворян принимать деятельное участие в выборах: ибо при тамошнем законодательстве ни один не может ручаться, чтоб ему не пришлось иметь тяжбы; а потому неравнодушен к избранию судей. Полагаю, можно воспользоваться сим общим расположением для истребления предрассудка против службы Государственной: и для сего распространить на Польские Губернии указ Императрицы Екатерины II-й о Русском дворянстве[3], с небольшим изменением, которого требуют местные обстоятельства, а именно:

1-е. Дворяне, не получившие в службе Государственной Офицерского чина, не допускаются впредь к выборам.

2-е. Исключаются из сего лица, кои, до издания указа, уже служили по Губернии; а следовательно занимали должности, соответствующие Офицерским чинам.

Сие прибавление необходимо: во-первых, дабы число избирателей не уменьшилось значительно: ибо иначе не знаю, найдется ли в Подолии достаточное число дворян чиновных для занятия всех должностей в Губернских и уездных присутственных местах; во-вторых, с сим дополнением постановление не покажется тяжким, потому что всякий дворянин попорядочнее, известных лет, нес какую-либо должность по выборам. Сила указа падет преимущественно на молодых людей, кои ныне празднуют в своих поместьях, пока годы не дозволят им искать места в Губернии. И поелику в гражданской службе места высшие сделаются им недоступны; а нижние, занимаемые обыкновенно простыми гражданами, покажутся неприличными; то, вероятно, они предпочтут службу военную, где товарищество и труды, равно падающие на однополчан, весьма скоро истребят предрассудки.

Для большей полноты надлежало бы сказать, каким образом заставить Подольских дворян предпочитать Русские войска Польским; но молчу о сем, не зная, какие будут приняты меры для образования новой Польской армии.

Примите, Милостивый Государь, уверение в чувствах глубокого высокопочитания и совершенной преданности, с которыми честь имею быть

"10-го" Февраля, 1832.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорным слугою.

Александр Корнилович.