27

27[1]

Ваше Высокопревосходительство,

Милостивый Государь!

В числе упреков общественному воспитанию главнейший и отчасти справедливый, что учащиеся знакомятся в школах с пороками, от которых можно было бы предохранить их в семействе. Под сим разумеются особенно противуестественные шалости, какие бывают между воспитанниками, шалости, потому что в этом возрасте нельзя назвать их иначе. Зло это, в мое время, было довольно обыкновенно в здешних учебных заведениях. Грех сказать, чтоб за этим не смотрели; но, кажется, брались за дело не так как надлежало: старались преимущественно об исправлении, а не о предупреждении зла. В сем же случае самое исправление имеет неудобства: ибо нельзя скрыть проступка, подавшего повод к наказанию; а знакомство с существованием таковых шалостей, в этом возрасте, есть вернейший способ к их распространению. Дабы сохранить чистоту нравов между воспитанниками, надлежит по возможности стараться поставить их в невозможность грешить.

Одесский Лицей в то время, когда я в нем воспитывался, уступая по учебной части многим другим заведениям в России, в нравственном отношении, без сомнения, занимал между ними первое место. У нас зло, о коем здесь говорится, было почти неизвестно. Приму смелость сказать здесь, какие для сего были принимаемы меры, полагая, что полезно будет применить их, по возможности, к прочим учебным заведениям:

1-е. Поелику шалости сего рода происходят по большей части от смешения возрастов, то у нас они были совершенно отделены: малолетные имели свой двор для забав; спали на другой половине дома и виделись с взрослыми только за общим столом.

2-е. Днем строжайше было запрещено ходить воспитанникам в спальни: после классов летом сад или двор, зимою рекреационная зала служили им местом забав или отдохновения.

3-е. Самые спальни разделены были перегородками в полтора роста человеческого. Каждый воспитанник имел свою комнатку, которая на ночь запиралась решетчатою дверью с крючком извне: в комнате приделана была кровать с предосторожностию, дабы не было двух смежных к одной стенке.

4-е. Для каждого класса были устроены, с позволения Вашего, особенные нужные места, и то не более как на одного человека. Ключи от них во время классов висели на стенах, а в часы отдыха находились у надзирателей: ибо все подобные проступки случаются или в спальнях, или в нужных местах.

5-е. В верхнем возрасте заведены были Гимнастические игры, и поставлено всем в обязанность в них участвовать: ибо укрепляя, они вместе утомляют тело, а потому подавляют плотские побуждения и желания, кои в этих летах природны человеку.

6-е. В воскресные или праздничные дни родственники должны были или сами приходить за детьми, или присылать людей, на коих Начальники заведения могли бы положиться: никогда не отпускали воспитанников со слугами, а еще менее одних, так что учащийся, пока находился в школе, не выходил ни на минуту из-под надзора. Чистота нравов так строго соблюдалась, что даже воспрещаемо было возить детей в театры: у нас был свой театр, на котором нам позволяли играть, когда были довольны нашими успехами.

7-е. Наконец, выбирали в Надзиратели людей пожилых, переживших время страстей: ибо дети чрезвычайно внимательны и удивительно догадливы.

Сии меры имели последствием, как я выше сказал, что у нас проступки сего рода совсем не были известны. Пробыв в Институте семь лет, я вышел из него почти также невинным как вошел: и мало того, потом, уже в службе, быв совершенно на воле, среди всех искушений, весьма долго сохранил это счастливое неведение и какой-то священный ужас к пороку. Правда, сделался после большим шалуном; но первый шаг случился при обстоятельствах чрезвычайных, в которых, думаю, редкий бы не соблазнился.

Ваше Высокопревосходительство! Может быть, изложенные здесь предосторожности покажутся мелочными: но они имеют весьма важные последствия. Благоволите взглянуть на нашу молодежь в Петербурге: из десяти Вы едва ли найдете одного, который не узнал бы на опыте постыдной болезни, большая часть не достигнув еще совершеннолетия. Впрочем, старания врачей могут возвратить здоровье: но вред, наносимый сим развратом нашему нравственному бытию неизлечим. Ничто столько не способствует подавлению добрых качеств и способностей человека. Если, по нашему образу жизни, мы неизбежно должны узнать прежде времени запрещенное: то, по крайней мере, желательно продолжить, сколько можно, время нашего неведения, и особенно содержать нас в оном во время учения. Что ни говорят, а монашество, в некотором отношении, необходимо кажется для юношества, у которого уже начинают действовать страсти, а рассудок еще не имеет силы.

Примите, Милостивый Государь, уверение в совершенном высокопочитании и глубокой преданности, с которыми честь имею пребыть

"23-го" Июня, 1831.

Вашего Высокопревосходительства

Всепокорнейшим слугою.

Александр Корнилович.