В середине декабря в лагерь приехал врач для осмотра всех заключенных. Вообще же в лагере был фельдшер, человек грубый, имевший любовницу — здоровую, румяную женщину, числившуюся туберкулезной. В день имели право быть освобождены по болезни только три человека. Практически освобождали двух, так как постоянной освобожденной была розовощекая «туберкулезница».
На врачебный осмотр вызывали по алфавиту. Осмотр заключался в следующем: надо было раздеться до пояса, и врач выслушивал сердце и легкие. Затем надо было повернуться и спустить одежду почти до колен — так определялась степень истощения. Дошла очередь и до меня. «Давно вы болеете пеллагрой?» — спросил врач, смотря на мою спину. — «Чем?» — не поняла я. Тогда я впервые услышала это страшное слово, замененное потом алиментарной дистрофией. «Нет, ничего, это я так», — сказал врач и выписал мне «цинготное». Это была моя мечта! Едва дождалась следующего утра и встала среди других счастливцев в очередь. «Цинготным» называли 50 грамм пророщенного гороха. Мне казалось, что если я буду его получать, то буду сыта и выживу. Но за несколько человек до меня окошечко, через которое выдавали «цинготное», закрылось. Начался какой-то переполох. Оказалось, что количество порций было выдано, а нас с жетонами было еще человек десять. Как потом выяснилось, предприимчивый эстонец нафабриковал дополнительно жетонов и продавал их желающим за хлеб. Было решено, что новички начнут получать только в новом году. Так я и не получила.
Свободное копирование
