Мемуарист » Авторы » Eugeny_Vahtangov » Начало - 1

Начало - 1

01.10.1909
Москва, Московская, Россия

НАЧАЛО

1909--1912

В Школе драмы А. И. Адашева.-- Поездка с Л. А. Сулержицким в Париж.-- Поступление в Московский Художественный театр.-- Первый год в театре.-- Спектакли в Новгород-Северске.-- Занятия по системе Станиславского.-- Зарождение Студии МХТ.-- Летние каникулы в Скандинавии.

В. ЛУЖСКИЙ

СЛОВО ОБ УЧЕНИКЕ[1]

Возвратившись после первого распада адашевских курсов к преподаванию на них, должно быть, в 1909 году, осенью, я впервые встретился там с покойным Евгением Богратионовичем. Он был, если мне не изменяет память, уже второкурсником адашевской школы и считался главным образом по классу Сулержицкого, с которым он и ездил вскоре в Париж работать вместе над постановкой метерлинковской "Синей птицы" {Осенью 1909 года Вахтангов поступил в Школу драмы А. И. Адашева. В Школе преподавали актеры и режиссеры МХТ и среди них Л. А. Сулержицкий, оказавший большое влияние на формирование Вахтангова -- художника и человека. Вахтангов был любимым учеником Сулержицкого. Уезжая в конце 1910 года в Париж для постановки "Синей птицы" Метерлинка в театре Режап, Сулержицкий взял с собой Вахтангова, бывшего тогда учеником 3-го курса. В литературе о Вахтангове обычно указывалось, что он выехал в Париж в качестве помощника Сулержицкого. Жена Леопольда Антоновича О. И. Сулержицкая в своих неопубликованных воспоминаниях пишет: "Как-то, собираясь в Париж для постановки "Синей птицы", Л. А. мне сказал: -- Женя (Вахтангов) очень просит меня взять его с собой в Париж, он никогда не был там (или за границей), а ему очень хочется там побывать. Я думаю его взять с собой...-- Осмотрев Париж, Вахтангов уехал на Родину, не дожидаясь Л. А." (Черновая запись хранится в личном архиве семьи Сулержицких.) В течение месяца, проведенного в Париже, Вахтангов всего несколько раз присутствовал на репетициях Сулержицкого, возможно, в чем-то помогал ему лично, но участия в постановке "Синей птицы" не принимал. Это подтверждается содержанием записей, относящихся к пребыванию Вахтангова за границей.}. Красивый, смуглый молодой человек с вьющимися, негустыми каштановыми волосами, с природной пластичностью движении, легкостью, изысканностью и предупредительностью манер, с чуть навыкате глазами и искусно выработанным не школой, а своим, житейским, способом маскировать заикание. В этом недостатке -- он ему не мешал ни в жизни, ни на сцене -- никто не смог меня разубедить; он придавал очень характерную для моего слуха манеру речи Вахтангова. Я и сейчас слышу не то фразу, не то строчку песни из рассказа Мопассана: "К-ак хороша, к-ак хороша..."

Голос Евгения Богратионовича во времена адашевских курсов был тихий, тускловатый. Недаром же Владимир Иванович [Немирович-Данченко], когда делился со мной своими впечатлениями об экзаменационных отрывках адашевцев, сказал; "А мне понравился ваш Собачкин (Владимир Иванович говорил именно о Вахтангове, а не о самом отрывке),-- он очень жизненный, по существу, и гоголевский. Только уж очень комнатный, интимный.., рискует, что его не услышат". Мне думается, что Евгений Богратионович делал это умышленно; он тогда уж очень вдумчиво относился к воспитанию актерской техники, к ненарушению творческого процесса правды. Он мог говорить, усиливая звук, он' и тогда уже умел слышать зрительный зал, но ему по самочувствию, по неуверенности в выношенной практикой правде не хотелось давать звук сильнее, тем более что' дикция и мысль его, подаваемая им зрителю, были безукоризненные.

Обращал на себя внимание Вахтангов и тем, что всегда был снисходительным учеником. Мы, тогдашние преподаватели, как в "Онегине": только не "учились", а учили "чему-нибудь и как-нибудь". "Система" только собиралась, еще не была разработана, проверена и дополнена. Снисходительность ученика Вахтангова учила и преподавателя самого, заставляла уважать пытливость ученика его вдумчивость, серьезность, вкус, желание и умение помочь не только себе в преодолении актерской техники, но и своим двум партнершам, с которыми Евгений Богратионович проходил у меня отрывок из "Сна в летнюю ночь".

Я никак не согласен с его надписью мне на карточке от участников этого отрывка: "От ваших мучителей". Вернее было бы написать: "Вам с моими мучительницами". Если отрывок был строен и слажен, то только благодаря ему, занимавшемуся, с правда способными, ученицами Наумовой и Оболенской еще самостоятельно, между моими уроками.

А как Много энергии, граничившей и тогда еще, в те давние времена, с самосжиганием, как много выдумки и вкуса вносил он на модных тогда вечерах-кабаре в пользу курсов Адашева или их недостаточных учеников. Как он тонко и ядовито иронизировал в куплетах над окладами сотрудников МХТ, как изумительно копировал Качалова в прогремевшем андреевском "Анатэме".

[1] 1 Воспоминания В. В. Лужского были написаны к вечеру памяти Вахтангова в связи с пятой годовщиной открытия театра Третьей студии МХТ, в ноябре 1926 года. Опубликованы в сб: Евг. Вахтангов. Материалы и статьи, с. 362--364.

Опубликовано 13.04.2023 в 20:06