Больше 70 лет существует наша Херпучинская средняя школа. Наверное, более полутора тысяч учеников окончили её, и жизнь разбросала их по всей нашей стране. Проследить судьбу каждого невозможно. Мы, покинувшие школу в 1952 году, и то не знаем, где и как живет большинство наших одноклассников. Очень интересно, когда в переписке с земляками узнаешь о ком-то.
Воспоминания Розы Смоляковой: «А между тем, какие замечательные ребята жили на Херпучах!»
Анна Петровна Баландина говорила: «Да вы не знаете, что вы за ребята! Вы золотые ребята!»
Вот Миша Худорожко. После окончания школы поступил в Ленинградское военное училище. От командования училища в Херпучи в адрес школы пришло письмо. Наших педагогов благодарили за отличную подготовку подрастающего поколения, за хорошие знания, собенно в области математики, за высокую нравственность и благородство. Моя одноклассница Гиля Шохине при встрее рассказала, что они с Мишей Худорожко из одного села Серге-Михайловское, а в школе жили в интернате. Ондажды в начале осенних каникул несколько человек пошли домой пешком – около 25 километров. Поселок – на другой стороне Амгуни. Они добрались туда уже глубокой ночью. Ни крики о лодке никто не отозвался. Ни огонька, ни звука из-за реки. Тогда Миша разделся и поплыл. Вода ледяная, накануне ледостава, плыть около полукилометра. Все же он одолел этот опасный путь, пришел в поселок, разбудил людей. Детей перевезли. И не заболел ведь!
Или Володя Турковский (Ильич). Очень одаренный, даже талантливый поэт, артист. Был членом редколлегии школьной газеты. В свои 15 лет уде размышлял о смысле жизни, о любви, о красоте.. Я знаю, что жил Володя в Комсомольске-на-амуре. Кем стал? Как сложилась его жизнь?
Нисколько не сомневаюсь, что незаурядных, талантливых ребят училось в нашей школе много. Может быть, х способности в чем-то проявлялись уже в детстве, а возможно, такие задатки сказались позднее, при выбору профессии, в зрелом возрасте. Сама система школьного образования, активная внеклассная работа, кружки художественной самодеятельности, предметные кружки, конечно же способствовали зарождению и развитию лучших качеств учеников.
Помню, в старших классах ходили листочки с большим стихотворением, сочиненным кем-то из наших сверстников, с названием «Лето». Там есть такие строки: «То ли дело – наше лето, летние вечера. На рыбалке у костра весело всегда» И дальше там же: «Я беру свою двустволку, целюсь в вожака. Раздается выстрел звонкий, но… промазал я». А одно время среди жителей поселка из уст в уста передавалось сочиненное кем-то сатирическое стихотворение по типу некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо». У меня остался в памяти лишь такой отрывок: «Кому живется весело, вольготно в Херпучах? Плановику Еремину, подрывнику Ерохину – сказали братья Блоховы и бросились в кусты…»
Вспоминая о школьных годах с самого детства, хочется рассказать, чем мы писали. Сейчас, когда изобилие письменных принадлежностей, трудно представить себе, что в те далекие времена они представляли из себя определенные проблемы. Вид их, форма и разнообразие вполне соответствовали духу времени, сложившимся в школе приемам и правилам письма.
Еще осваивая азы письменности в первом классе, мне приходилось видеть у некоторых ребят дому и в школе грифельные доски. Из литературы, посвященной гимназии, сельским школам, мы знали, что ученики пользовались досками и писали на них твердыми карандашами серого цвета – грифелями. Размер досок, которые я видел, примерно 30х40 см, черного цвета. Из чего они делались, не знаю, но твердая поверхность их напоминала пластмассу. Грифель да доске оставлял светлый след, легко стираемый тряпочкой. Такие письменные принадлежности заменяли в какой-то мере тетради в начальной стадии обучения детей письму и счету. Они, вероятно, были очень удобны. Но бумага есть бумага. Как говорится: написано пером – не вырубишь топором. Это не грифельная доска, где мигом можно стереть неверно написанную букву или цифру. Так что эти доски напоминали скорее всего музейный экспонат, нежели современные средства письма и пользоваться ими в классе учителя не разрешали.
Обыкновенную деревянную ученическую ручку можно было увидеть в продаже вплоть до недавнего времени. Проще, надежнее и доступнее приспособления пера трудно придумать. Было много разновидностей таких ручек, особенно для настольных письменных приборов. Они изготавливались разных изощренных форм, раскраски и применяемых материалов. Здесь использовались пластмассы, ценные виды древесных пород, металл, отшлифованный декоративный камень и т.д. Кроме деревянных, у нас были популярны металлические ручки в виде трубочек. С одной стороны вставлялся наконечник с пером, а с другой – аналогичный наконечник, но с коротким карандашом. Перо и карандашик можно было вставлять вовнутрь трубочки, если ручка лежала в портфеле или в кармане.
Уже в конце 40-х годов стали распространяться наливные ручки (авторучка, «вечное перо») для туши и чернил. Первые такие ручки были «трофейные», т.е. привезенные из Германии и Китая. Несколько позднее появились и наши отечественные. Их выпускалось огромное разнообразие цвете и форм. По способу заполнение чернилами они были пипеточные и поршневые. Особенно ценились ручки с позолоченным пером. По надежности в работе они были далеко не идеальными. Иногда из них ни с того, ни с сего начинали вытекать чернила и карманы пиджака оказывались перемазанными. Иногда, перед тем как писать, приходилось энергично встряхивать, отчего коварные брызги могли попасть куда угодно: на одежду и на соседей. Пассажирам самолетов предусмотрительные бортпроводницы, кроме карамели «взлетная», вручали пластмассовый пакет для авторучек. Бывало, при перемене атмосферного давления ручки давали протечку.
Основой любой ручки является перо. Уже в перьях-то, учась в школе, мы знали толк. Различались они по назначению, по форме, размеру и даже по цвету. Каждому перу соответствовал двухзначный номер, выбитый на нем (например: 86, 11). Так мы их и называли при покупке, по номерам. Сейчас я не могу достоверно припомнить ни одного номера, а в те годы легко ориентировался. В первом класса писали перьями темно-коричневого цвета с тонко вытянутым кончиком. Такими перьями, по правилам предмета «чистописание», нас учили красиво и правильно писать буквы, используя отдельные их элементы с нажимом и без него. При правильном применении этого приема письма текст получался красивым и изящным. Другие перья использовались, когда почерк уже выработался. Они не такие мягкие, с укороченным носком и элементы букв и цифр получались ровными пот толщине. Были перья с небольшими утолщениями на кончике. Они относились к числу твердых, но будучи расписанными, легко скользили по листу бумаги, не цепляясь за неровности. Чтобы письмо как можно больше держало черник и не теряло их, мы делали простое приспособление в виде небольшой пружины, свитой из очень тонкой проволоки. Эта пружина, длиной 5-7 мм, прикручивалась к нижней стороне пера и играла роль небольшого резервуара. Обмакнув перо один раз, можно было писать довольно долго.
Среди мальчишек, учеников младших классов, бытовала «игра в перья». Играть могли двое, трое, четверо и более человек. Суть заключалась в том, что каждый из играющих клал на ровную поверхность свое перо спинкой кверху. Тот, кому выпал ход, должен был своим перышком, подсунув его кончик под перо играющего, так щелкнуть его, чтобы перо перевернулось спинкой вниз. Если не вышло, то теряешь ход. При удачной игре можно было иметь в запасе с десяток перьев старых расписанных, но еще годных к применению, и новых.
После первого класса у нас учителя менялись, и каждый из них не особенно следил за нашими почерками. Лишь бы делали меньше грамматических и арифметических ошибок. Как выписывались буквы и цифры, каким ручками и перьями мы пользуемся, их особо не интересовало. Поэтому почерк уже в то время начинал ломаться и портится. Некогда красивые буквы и цифры превращались в каракули закорючки. Так произошло почти со всеми моими школьными товарищами. Качество бумаги было не ахти каким. Бугорков, ворсинок-волосинок на поверхности листа хватало, все они цеплялись за перо, делая мазню. Начиная с первого класса, нас приучали иметь специальные тряпочки, перочистки для протирания перьев. Дисциплинированные ученики так и поступали, а иные для этой цели использовали подол рубах, край парты или просто чистили перо пальцами, отчего они вечно были в чернилах.
Нынче редко встретишь перьевую ручку, миром завладели шариковые с разноцветными пастами. В годы моего школьного детства проблема чернил и чернильниц была, по современному сказать, актуальной. Вообще-то фиолетовые и синие чернила разводили из специального порошка, но в годы войны его не было и поэтому пользовались всем, что могло на бумаге оставлять след. В те времена, помимо обычных «простых» карандашей, выпускались так называемые «химические». Если такой есть, то нужно было мелко-мелко искрошить стержень, развести его в небольшом количестве воды и тщательно размешать до полного растворения. Получались замечательные «классические» фиолетовые чернила. Если нет карандаша, то в дело шли заменители. Однажды врач Нечаев дал мне целый флакончик марганцево-кислого калия, т.е. марганцовки. Я сыпанул чайную ложку в пол-литровую банку воды, и получилась темно-коричневая, почти черная жидкость, которой, как оказалось, можно замечательно писать. Но спустя некоторое время я заметил, что текст постепенно бледнеет, становится коричным, желтым, а затем почти совсем исчезает, но это спустя несколько месяцев. Или такое очень доступное средство, как сок ягоды. По-моему, в пятом классе я сидел с девочкой и однажды очень удивился, когда она вынула из портфеля бутылочку, размером с «чекушку», почти до верху заполненную соком ягоды, то ли голубицы, то ли брусники. Мы с ней несколько дней пользовались такими «чернилами». Содержимого хватало на один день, так как это сок мы в основном выпивали. Однажды оказалось, что страницы тетрадей от густого сока склеиваются и пришлось искать настоящие чернила. Кто-то из друзей показал мне, как он в фиолетовые чернила добавляет сахар. Буквы и цифры в тетради от этого приобретают красивый блеск, но, как оказалось, страницы тоже прекрасно склеиваются между собой, и после их раздирания получается страшная мазня.
Как-то в классе объявили, что Кустпром делает и продает черные чернила. Я взял бутылочку и отправился по указанному адресу. Действительно, мне налили черной жидкости, очень напоминающей настоящие чернила. Но густоватой, с каким-то мелкими крупинками, которые быстро налипали на перо. Позже оказалось, что кустпромовские умельцы научились делать чернила из картофельного крахмала. Многие знают, что замерзшая и подгнившая картошка, спустя некоторое время, чернеет. Вот этот почерневший крахмал и становится сырьем для чернил при несложной обработке. Володя Вакуленко пишет мне, что ему и его друзьям, приходится собирать с дубовых листьев специфические наросты круглой формы в виде горошин. Сок из раздавленных «горошин» темнел и также был вполне пригоден в качестве чернил. Видимо, найдется еще немало способов приготовления темных жидкостей, служивших в свое время чернилами. Думаю, мои сверстники могли бы в достаточной мере дополнить приведенные выше рецепты.
Интересно, а чем писали на папирусах древние египтяне? Ну, и наконец о чернильницах. Во-первых, учась в школе, мы обязательно сидели за партами, а не за столами. Во-вторых, на каждой парте делалось углубление, куда должна была вставляться чернильница или пузырек. В те годы были распространены стеклянные чернильницы-непроливайки. Если в ней чернил в меру, то при переворачивании содержимое не проливается, хотя при резком вытряхивании, брызги могут лететь в разные стороны. У кого не было таким чернильниц, обзаводились флакончиками, бутылочками, баночками, плотно закрыв их пробками или крышками. Носили их в портфелях или, особенно малыши, в специальных мешочках, привязанных снаружи к портфелю или сумке. Понятно, что все эти многочисленные емкости не обладали абсолютной герметичностью, отчего книги, тетради, портфель, одежда, руки и лицо частенько были перепачканы чернилами. Такой «Ученический интерьер» был обычным явлением. С ним, конечно же, боролись, но в силу специфики он был неистребим. Современные школьники не знают, что такое чернильная клякса. В мои ученические годы клякса упоминалась в сатирических стихах, в песнях, в половицах и поговорках, в карикатурах. Образ нерадивого ученика обязательно связывался с двойками в тетрадях, а также с перепачканными в чернилах одеждой и руками.
Позднее, когда на смену перьевым ручками пришли шариковые, нам прошлось основательно привыкать к новому «инструменту». Дело в том, что макая перо в чернила, мы на какие-то время давали отдых пальцам руки, и она долго не уставала, снималась физическая напряженность. При письме шариковой ручкой этого нет. Поэтому при обучении письму детей, пока у них слабые пальцы, это нужно, вероятно, учитывать. На чем писали? В основном были, конечно же, тетради, такие, как сейчас: в косую линейку, в клеточку, в линейку. В каждой тетрадке обязательно лежала промокашка. Тетрадей было крайне мало, лишних не было и учителя выдавали их по счету, строго следя за их использованием. Для дополнительных занятий можно было брать любую бумагу: старые газеты, обои, бумажные мешки, обратную сторону использованных листов и т.д. Все это было в порядке вещей.
В качестве вместилища учебников, тетрадей и прочих ученических принадлежностей использовали все, что угодно. Редко у кого были еще довоенные портфели и ранцы. Чаще всего шились матерчатые сумки. Их носили либо в руках, либо через плечо. У мальчишек модными были зеленые противогазные сумки и редко у кого (предмет дикой зависти), кожаные командирские. С двумя отделениями, гнездами для ручек и карандашей, с ремнем через плечо. Вот таким было «вооружение» и «экипировка» большинства учеников нашей таежной школы в далекие военные и первые послевоенные годы.
