Пожарная охрана
Весь наш большой таежный поселок был, да и сейчас остается, сплошь деревянным: бревенчатые или из бруса дома, деревянные надворные постройки, сараи, стайки, заборы, даже крыши домов деревянные – тесовые. Но я не помню сколько-нибудь значительного пожара, который уничтожил бы жилье, и люди бы остались без крова под открытым небом. Причины этого могли быть разные, но главное, по-моему, заключалось в том, что очень сильное чувство самосохранения, большой осторожности при топке печей, при пользовании открытым огнем или электронагревательными приборами. Здесь безалаберность и беспечность могут обернуться большой бедой, потому жители деревянного царства исподволь, порой не сознавая этого, выработали приемы безопасного общения с добрым и коварным другом – огнём.
Пожары же, конечно же, были, но в жилом секторе и на производстве – незначительные, а вот таежные – порой просто чудовищные. Выгорали сотни и тысячи гектаров леса. Возникали они в грозу из-за молний, а чаще из-за беспечности людей. Противопожарная служба на прииске была представлена военизированной пожарной охраной. В её функции входило не только бдительно, не смыкая глаз, следить и, в случае необходимости, тушить возникающие пожары, но и нести охранную службу. Вооруженные винтовками посты выставлялись ночью в конторе возле помещения для хранения золота, на драгах, на электростанции, на «аманалке», а также, как я писал, при перевозке золота.
Само помещение пожарной охраны (пожарное депо) представляло из себя большое здание, бывшие мастерские Госпромуча. Оно состояло из дежурки, где размещался дежурный наряд из нескольких человек. Подсобки – где хранился инвентарь, и пожарных обозов, в которые входили три или четыре телеги, выкрашенные в красный цвет. Зимой вместо телег там стояли сани.К основному зданию примыкала конюшня, где всегда наготове стояли сытые лошади. От конюшни широкой проход вел прямо в зал к обозам. На одной из телег стоял ручной пожарный насос с длинными ручками и до блеска начищенными цилиндрами. Здесь же лежали свернутые пожарные рукав и висел сияющий медью колокол, в который звонили, когда мчались к месту пожара. На другой телеге стояла выдвижная пожарная лестница, лежали топоры, багры и прочим имущество. Ну и одна или две телеги везли бочки с водой.
Конская сбруя: хомуты, шлеи, чересседельник, дуги – все находилось здесь, при обозе в подвешенном состоянии. К потолку были прибиты веревки и на них все это висело. Так было придумано для того, чтобы, не мешкая, одеть на лошадь упряжь и мчаться со всей возможной скорость к месте пожара.
Что касается «всей возможной скоростью», то у пожарные часто были конфузы. Иногда для них устраивались учебные тревоги, чтобы потренировать в быстроте запряжки лошадей, в слаженности работы на объекте и прочее. Помню, как однажды у Загузовых загорелся сарай и стог сена, так пожарные очень долго возились с насосом – никак не качал воду, а когда она пошла, оказалось, что пожарные рукава местами прогнили. Сбои часто происходили из-за лошадей. По правилам, пожарные лошади не использовались на других работах, они должны были быть, так сказать, «в полной боевой готовности», под рукой, чтобы запрячь в считанные минуты. Но вот нахождение коней в конюшне приводило к тому, что они застаивались, жирели, теряли силу, а при понукании начинали уросить, биться в упряжке. Вместо быстрой езды получалась морока.
Однажды вечером начальник охраны, находясь у кого-то в гостях и будучи под хмельком, позвонил по телефону и сообщил, что будто бы горит больница. А дело было зимой. Пожарные запрягли лошадей и поскакали к указанному объекту. Обоз доехал до небольшой горки у конторы и встал. Лошади не могли преодолеть подъем, как ни гнали их возницы – скользили, падали на колени и выбивались из упряжки. Собрался народ, мальчишки, катавшиеся здесь же на санях, подавали советы, подсмеивались, но все было тщетно. ТО, что вполне под силу рабочим лошадям, для пожарных оказалось непреодолимым препятствием. Там ни с чем обоз вернулся в свое депо.
Правда, в последние годы существования пожарной охраны на конной тяге, порядок постепенно был наведен: лошадей и людей часто тренировали, делали учебные выезды. У начальника охраны был свой выездной конь и он скакал вместе с обозом, подавая нужные команды, подбадривая подчиненных, иногда матом.
В годы войны в охране служили пожилые мужчины, инвалиды и женщины. Почему-то там было много татар, наверно, из-за их исполнительности. Помню высокого, молчаливого, худощавого мужика по фамилии Шахнин. Он был болен туберкулезом, ходил по улицам медленно, ныряющей походкой, волоча ноги. Тетя лена Распопина была возницей, лихо управлялась с лошадьми, приходилось ей делать и разную физическую работу. Знал я и охранников с фамилиями: Шайдулин, Шарипов, Низамутдинов.
В горах, чтобы наблюдать сверху за домами и в случае появления дыма, поднимать по тревоге пожарных, строили каланчи, где сутками сидели дежурные. На прииске для этой цели служила крутая сопочка, возвышающаяся почти посредине поселка. На вершине была построена будка, установлена электрическая сирена, проведен телефон. Это был один из постов караульной службы. Однажды, это было зимой 1943 или 44 года, дежуривший там пожарник уснул, и от угля, вывалившегося из печурки, будка загорелась. Погода была ветреной, и она сгорела, как свеча, караульный еле успел выскочить. Люди позубоскалили, посмеялись по этому поводу, как спустя неделю загорелась крыша самого здания пожарной охраны. Но сгореть ей не дали, проявили профессионализм – затушили.
Иногда в поселке, как и всюду, над пожарными беззлобно посмеивались. Нужно сказать, что служба у них была не из легких. Одно дело нести дежурство, но ведь кроме этого на их был и уход за лошадьми, и заготовка сена, дров и много других хозяйственных дел.
Будучи мальчишкой, я часто бывал в пожарке, бывал один и с друзьями. Мне нравилось наблюдать работой людей, нравился порядок и чистота в помещениях, всегда с интересом рассматривал имущество, пожарные обозы с подвешенной сбруей. Некоторые пожарные относились к нам доброжелательно, разговаривали с нами, а иные прогоняли прочь.
До сих пор помню некоторых начальников пожарной охраны. Прежде всего – Петухова. У него была дочь, а у меня собака, кобелек по кличке Динка. Это белобрысая, тощая девчонка всегда ходила по нашей улице. Так вот, однажды моя Динка облаяла ей и вроде бы укусила за ногу. Та с ревом побежала домой жаловаться. Пришел её сердитый отец и начал ругаться с моими родителями. Мне запомнилась его одежда: фуражка, френч с накладными карманами, галифе, на ногах ботинки, а на икрах ног какие-то кожаные щитки, прикрепленные друг к другу ремешками. А позднее такую форму я, вроде бы, видел на английских офицерах.
Нашими соседями по дому были Демченко. Я дружил с их Юркой, а его отец какое-то время тоже ходил в начальниках охраны. Человеком он был спокойным , неторопливым и молчаливым. За него больше говорила и действовала жена – тетя Катя. Сам Демченко иногда катал нас на «американке», разрешал нам приходить в пожарку и бывать там сколько угодно. В это время моя Динка совсем «озверела»: несмотря на маленький рост была злой и драчливой собакой. Облаивала каждого, проходившего по улице, и почему-то не любила детей. Когда она однажды укусила Юрку Баева , было решено её уничтожить. Тетя Катя дала указание муду пристрелить пса. Мы с Юркой зажали уши, а отец пошел в сарай, где спряталась Динка, на ходу доставая из кармане галифе небольшой пистолетик. Раздался выстрел, Динка лупанула по улице со всех ног, а стрелок с огорчением сказал, к нашей с Юркой радости, что промахнулся с трех метров. Была война, мужчин на прииске мало, и, видимо, поэтому Демченко вскоре получил повышение – стал начальником драги.
Несколько лет главным пожарным прииска был некий жаров. Уже довольно пожилой человек, высокого роста с совершенно седой головой и чрезвычайно сутулый. Ходил неторопливо, опустив голову, отчего его сутулость делалась еще больше. В это время он был похож на большую птицу, размерено клюющую свой корм. Известно, что когда играли в ныне забытую игру «лото», некоторым цифра и числам на «бочонках» давал разные названия. Так, число 11 называли «барабанные палочки». Наши шутник цифру 7 называли «Жаров» - и все смеялись.
Приисковая пожарная охрана отвечала за пожарную безопасность не только поселка, но и лестных участком, примыкающих к нему. Позднее, когда появились мотопомпы и даже первый пожарный автомобиль, если была возможность проехать, эту технику отправляли тушить и лесные пожары. Из мобилизованных по повесткам граждан формировались бригады, вооруженные пилами, топорам и авоськами с едой. И отправляли их в тайгу на несколько дней. Запомнилось возвращение с пожара одной такой бригады. Люди бредут усталой походкой, перепачканные грязью, сажей, неся на плечах инструмент, а замыкает шествие пегая лошадка, тоже бредущая еле-еле. На ней сидит Жаров, еле держась в седле от усталости и еще больше сгорбившись.
Последним в мою бытность на прииске начальником пожарной охраны был Каменщиков Дмитрий Гаврилович. Любил скакать в седле, взбадривая лошадь плеткой, был заядлый рыбак и неутомимый охотник. Мог выпить, в компании был весельчак и балагур. Выше среднего роста, стройный, подтянутый, с густыми вьющимися волосами, при случае легко и широко улыбался. Постоянно носил военную гимнастерку, галифе и сапоги. Сам жизнерадостный и энергичный, старался придать бодрость и своим подчиненным. Ходил по своей «вотчине», покрикивая громким голосом – то отдавал какие- то команды, то ругал за неисправную упряжь, то за рассохшиеся бочки. Сидя же в караульной помещении, любил рассказывать смешные истории из своей военной жизни, когда служил в армии.
Как-то в школе на сцене мы ставили отрывок из «Бориса Годунова» А.С.Пушкина. В сцене «Корчма на литовской границе» нужно было во что-то нарядить стражников. Думали, думали – ничего не придумали. О нашей печали узнал Каменщиков и сказал, что поможет нашей беде, для чего велел прийти в пожарку. Там достал из кладовой старинные пожарные каски с шишками, наподобие петушиного гребешка на макушке. Мы их отскоблили, надраили и они стали сиять, как солнце. Когда стражники из нашего спектакля в таких нарядах вышли на сцену, зрители аж ахнули и завыли от восторга. Постановка удалась – больше спасибо Дмитрию Гавриловичу.
После выхода на пенсию семья Калашниковых, он и его жена Анастасия Игнатьевна, уехали в Хабаровск. Там они часто встречались с моими родителями, отдавая долг землячеству и многолетней дружбе на Херпучах.
Что еще написать о пожарной охране? В наши дни, конечно же, она есть, функционирует, оснащенная современными средствами пожаротушения, транспорта, связи. Выстроено другое здание на окраине поселка. Там стоят пожарные машины, укомплектована команда отважных бойцов. Все производственные объекты и жилой сектор соединены с пожаркой линией связи через АТС. Все современное, все на высоком уровне.
Но исчезли трогательные воспоминания, возбуждение, неподдельный интерес при виде мчащихся лошадей, красных телег, звона колоколов, блеска пожарных касок. Спектакль! Слаженная работа пожарных на учебном пожаре завершала такое представление. Актеры (бойцы) исполняют свои роли, а зрители (зеваки) смотрят и оценивают слаженность в работе, мастерство, знание ролей. Да, и что говорить, безвозвратно ушли те времена и для современной молодежи все это уже не более. Как патриархальщина, примитив, над которым можно посмеяться, поулыбаться. Для нас же это кусочек далекого детства.
Примечание публикатора:
Читал этот рассказ и понимал, какие были разные интересы у меня и Виктора, который ходил в мастерские, пожарку, по грибы и ягоды, спускался в заброшенную шахту. Ему это было интересно, а вот мне – нисколько. И в пожарке я был всего один раз за шестнадцать лет жизни в Херпучах. И пожарные телеги я видел, будучи еще совсем маленьким, потом их сменили автомобили, выкрашенные в красный цвет.
Виктор Глотов правильно написал, что в поселке была повышенная пожарная опасность. Пожары в Херпучах случались и ранее, но настоящим бедствием они стали в 90-е годы прошлого века, когда сгорели здания приискового управления, бывшей больницы, где я появился на свет, поселкового клуба, где мы смотрели кинофильмы и ставили спектакли художественной самодеятельности, где была огромная библиотека, да и многие дома превратились в пепел из-за пожаров.
Я помню пост пожарных на вершине горы в центре поселка, которая поэтому и получила название Каланча. Деревянная площадка на четырех столбах с перилами и навесом позволяла обозревать окрестности поселка и видеть все возгорания. Потом, с развитием телефонной связи, пост упразднили, и разобрали на дрова. Когда я подрос и мог сам подниматься на Каланчу, пожарного поста уже не было.
Я хорошо знал Каменщикова. Он и его жена Анастасия Игнатьевна, моя первая учительница, очень красивая женщина, праздники отмечали в компании учителей, где были мои родители, семьи Кокориных и Глотовых. Шумный, громкоголосый – именно таким мне запомнился Каменщиков в компаниях. В своей неизменной черной гимнастерке, галифе и сапогах, даже в праздники. Встречались мы с их семьей и в Хабаровске. Они получили квартиру на остановке «Заводская» по улице Краснореченской.
Знал я и бывшую возницу в пожарной команде Лену Распопину, она потом жила в Николаевске-на-Амуре. Агния Иннокентьевна Кокорина, наша многолетняя соседка по дому, дружила с Леной и навещала её в Николаевске, а много лет спустя, живя в Хабаровске, пустила на постой в свою кооперативную квартиру внучку Лены, которая училась в институте народного хозяйства. И сама Распопина приезжала в гости к Глотовым и Кокориным, которые жили в частных домах под Хабаровском напротив друг друга.
Знаю я и что такое пожар. Студентом как-то пришлось подменить старосту своей группы Володю Мотора, который подрабатывал в пожарке при нефтеперерабатывающем заводе имени Орджоникидзе в Хабаровске. И надо было так случиться, что в эту ночь загорелась пожар на заводе. Меня поставили подальше всех от огня, но что такое, когда горит бензин, я запомнил на всю жизнь. Страшное явление.
Видел я, что такое пожарное многоборье. Легкой атлетикой студентом я занимался на стадионе «Динамо», где проходили соревнования пожарников. Мы с моим другом Сережей Куракиным, который тоже занимался легкой атлетикой, не только смотрели, но и даже приняли участие, и даже стали чемпионами «Динамо» в эстафете четыре по сто метров, подменяя настоящих пожарников по просьбе Володи Моторы.
