Как я играл в хоккей с шайбой

Как я играл в хоккей с шайбой

Для тех, кто впервые на моей странице, сообщу, что я родился в 1947 году на севере Хабаровского края, в поселке золотодобытчиков, «столице» самого крупного в крае Херпучинского прииска.  Золото в этих местах добывали уже давно, со второй половины  XIX века мускульным способом – ведро, лопата, совок были добывающими орудиями первых старателей.

С начала 30-х годов XX века золото стали добывать механическим способом, с помощью плавучих фабрик  золота – драг. Эти драги после себя оставляли килограммы золотого пески и тонны пустой породы в виде отвалов камней, а так же котлованы с мутной водой, по которыми они плавали во время добычи золота. Так что наш поселок с трех сторон окружали отвалы камней и  котлованы. Правда, через поселок протекали две горные речки с прозрачной водой, которые весной, в период активного таяния снега,  превращались в бурные потоки, сносящие деревянные мосты через них. Так что в такие дни взрослые перевозили школьников через эти речушки на весельных лодках.

Казалось бы, что воды, а значит и льда в зимний период времени у детей, чтобы там играть в хоккей, хватало.  Тем более что первые морозы, которые сковывали стоячую воду в котлованах, были уже в первой декаде октября, а полностью лед сходил в котлованах в конце мая.  Но пока лед не окреп, проходили немного времени, а потом начинались снегопады, и все котлованы засыпало толстым слоем снега.  А так как у детворы в то время коньки крепились к валенкам (лучше подшитым) сыромятными ремешками, и никакого спортивного инвентаря – клюшек, шайб или плетенных мячей не продавалось,  то желающих расчищать снег на котлованах, чтобы играть в хоккей,  не находилось.

Это я к чему пишу? К тому, что кататься на коньках мне в школьные годы было негде.  Лишь однажды с пацанами на своих коньках, привязанным к валенкам, пошел учиться кататься на лед котлована. Один из нас наехал на участок, где лед был еще тонким, и провалился. Я, как настоящий друг, поехал к нему, чтобы вытащить из полыньи, и тоже провалился под лед по пояс.  Тогда наши товарищи нашли кусок доски и бросили нам. И так, на четвереньках, держа доску перед собой, мы по очереди выбрались на берег.  После этого вылили воду из валенок и пошли в школьную кочегарку, где был паровой котел, чтобы высушиться. Там и застал меня мой отец, которому кто-то сказал, что я провалился под лед.  Но мой отец был мудрый человек, к тому же учитель от Бога, он не ругал меня, а лишь позвал домой сушиться, благо наш дом был недалеко от кочегарки.  С тех пор я уже не рисковал кататься по чистому льду, пока он не становился более толстым. Но тогда его заваливал снег, и кататься становилось негде.

Но почти всю зиму по хабаровскому радио шли репортажи с матчей по хоккею с мячом местной команды СКА, которые вел спортивный радиокомментатор Александр Колесников, что-то вроде местного Николая Озерова, которые вел репортажи с поединков по хоккею с шайбой по всесоюзному радио. Но это случалось довольно редко, лишь с самых важных матчей. Но когда в нашей семье появилась радиола «Рассвет», я стал слушать репортажи по программе «Маяк» по ночам, так как разница во времени с Москвой была 7 часов.  Вот тогда я всерьез увлекся хоккеем с шайбой.

Первая моя хоккейная клюшка была самодельной. Я нашел подходящий ствол ивы на берегу реки, вырезал и выстругал, купил в хозяйственном магазине резиновую шайбу, которая тогда первой появилась из спортивного инвентаря, и стал бросать её в забор в нашем дворе. Чтобы шайба лучше скользила на начальном этапе,  заливал небольшой участок льда напротив забора. Но самодельная клюшка оказалась непрочной, сломалась, и пока в том же хозяйственном магазине не появились клюшки для хоккея с мячом и для шайбы, я прекратил тренировки бросков.  Но зато, когда у меня появилась настоящая хоккейная клюшка, нашему забору не поздоровилось.

К этому времени я уже несколько лет внимательнейшим образом прочитывал газету «Советский спорт» и журнал «Физкультура и спорт». В последнем прочитал статью знаменитого тренера ЦСКА Анатолий Тарасова о хоккее с шайбой, и многое узнал об этом виде спорта. В частности, почему кто-то держит клюшку в правой руке, а кто-то в левой. Оказалось,  что наши хоккеисты держат клюшку совсем не так, как родоначальники хоккея канадцы. У них сильная рука внизу клюшки, тогда бросок получается более сильный и точный. А наши хоккеисты, которые в большинстве своем пришли из хоккея с мячом, где клюшка маленькая и её держат одной рукой (правши правой, левши левой), так и продолжают держать, поэтому у канадцев броски сильнее, чем у большинства наших игроков.

Я уже знал, что ведущей тройкой в нашем сборной и в команде ЦСКА, за которую я стал болеть после прочтения заметок Тарасова, является тройка Александра Альметова.  У меня было такое же имя, и, вполне возможно, чисто подсознательно этот игрок стал тем, кому я хотел подражать.  А он держал клюшку в левой руке, а правая была внизу клюшки.  Я не знаю, был он правшой или левшой, я-то был правшой, но взял клюшку именно так, как держал её Альметов.

Сейчас весь хоккейный мир знает так называемый «офис Овечкина», который располагается  в левом круге для вбрасывания в зоне нападения.  Отсюда он забивает большинство своих голов. Овечкин, как и Альметов, держит клюшку в левой руке, являясь правшой, поэтому его бросок с кистей очень сильный и точный.  Но далеко не все знают, что за полвека до Овечкина этот «офис» облюбовал Александр Альметов.

Вот и я в своем дворе стал тренировать кистевой бросок. Вначале я не мог оторвать шайбу ото льда, но терпение и  труд все перетрут, как гласит народная мудрость.  Я не считал, сколько раз бросал шайбу в забор, где мне пришлось не раз менять штакетник, потому что я ломал деревянный штакетины, но я конце концов научился попадать туда, куда мне хотелось попасть – в верхние углы своего  забора, под бруском, верхней поперечиной части забора в нашем дворе.  Мог я попасть и в нижние, но это в моих условиях было даже труднее – ведь между мной и забором был не чистый лед, а неровно уложенные доски нашего двора.  За них и задевала брошенная мной шайба и летела куда угодно, только не в нижние углы.

Получилось, что с бросками у меня был полный порядок, но вот кататься на коньках я не умел вовсе. Нет, я умел стоять, и теоретически знал, как делать виражи, но первые коньки на ботинках, которые я, уже учась на первом курсе Хабаровского медицинского института, и живя в студенческом общежитии, взял напрокат на стадионе «Динамо», были мало того, что ужасно тупыми, так и совершенно не держали мои голеностопы. Мои ноги поворачивались, так как оба голеностопных сустава были травмированы во время занятий легкой атлетикой.  Так что никакого удовольствия я во время массового катания на стадионе «Динамо» не получил.

На следующую зиму  рядом с нашим общежитием, вернее, между ним и институтским спортзалом, появилась так называемая «коробка» - спортивная площадка с высокими бортами по периметру.  Её стали заливать водой и получился каток. Лёд, правда, был неважный, неровный, но для такого хоккеиста, как я, вполне подходил.  Уже не помню, кто из студентов мне давал свои коньки и клюшку, и я стал учиться кататься на коньках, временами опираясь на клюшку. Чтобы голеностопы не подворачивались, бинтовал их эластичными бинтами, и катание у меня стало более-менее получаться.  Это были мои первые по-настоящему тренировки катания по льду.  И так продолжалось две зимы. В хоккей я не играл, хотя другие устраивали поединки в хоккей с мячом, более популярный в Хабаровске в то время. Ведь в городе был клуб СКА, один из сильнейших в стране в русском хоккее, как его еще называли, или в бенди на скандинавский манер.

Но и хоккей с шайбой стал завоевывать популярность в городе, когда в нем стали проводить первенство Вооруженных Сил. В первом розыгрыше  не было ни ЦСКА, ни СКА (Ленинград), поэтому победила команда СКА (Калинин), в которой играли в тот год знаменитые защитник сборной и ЦСКА Эдуард Иванов и нападающий Леонид Волков, олимпийские чемпионы 1964 года.  А вот на следующий год оба армейских клуба в Хабаровск приехали. Впервые на матч между ними не все желающие могли попасть. Лишние билетики спрашивали за несколько километров до Дворца спорта, трибуны которого вмещали чуть больше 2 тысяч болельщиков.  Мы с моим другом Сережей Куракиным смогли попасть на этот мачт только благодаря тому, что у девушки из нашей группы Вали Поповой отец был начальником Политуправления Дальневосточного военного округа. Он-то и достал билеты, так как стадион находился на балансе КДВО.

Потом я переехал на квартиру своих родителей и долгие годы не ходил на каток.  Но после окончания института и трех лет службы на подводной лодке Тихоокеанского флота в должности начальника медицинской службы субмарины, и нескольких лет работы в городской больнице, я получил трехкомнатную квартиру в так называемом Затоне, в ведомственном доме хабаровских речников.  Как известно, Амурское речное пароходство работает только в летние месяцы, когда Амур и его притоки освобождаются ото льда. Все остальное время суда отстаиваются в затоне, чтобы их не повредил лед во время ледохода, и ремонтируются на месте стоянки или на берегу, в ремонтно-эксплуатационной базе флота (позже её стали называть судоремонтным заводом). Многие работники пароходства уходили в многомесячные отпуска.

На балансе пароходства и РЭБ флота были Дом культуры и стадион «Водник», и также команда по хоккею с мячом, тоже «Водник», выступающая на первенство края.  Поэтому в зимнее время на этом стадионе заливали хороший лед, где «Водник» проводил домашние матчи.  Среди болельщиков команды были в основном отпускники  из пароходства и их дети.  А так как матчи по хоккею с мячом проходят на открытом воздухе в любую погоду, то для «сургева» болельщики покупают водку. Но если на входе  в Хабаровский стадион Ленина, где играет команда СКА, милиция   болельщиков «шмонает», отбирают водку, обычно налитую в резиновые грелки, но на «Водник» можно принести этой водки сколько хочешь. Поэтому иногда после матчей кое-кто из болельщиков еле на ногах держится.

И в первую же зиму после переезда в Затон я решил исполнить детскую мечту – научиться играть в хоккей.  Купил в спорттоварах  клюшку, шайбу и плетенный мяч, и обычные ширпотребовские ботинки с коньками.  И по вечерам стал ходить на каток, делая первые шаги. К этому времени многие мои соседи по дому знали, что я врач-рентгенолог (я временами совмещал в больнице водников, что рядом с нашим домом) и еще дежурю в травмпункте, и оказываю первую медицинскую помощь друзьям своих детей – зашиваю раны, делаю фиксирующие повязки. А так как на матчах первенства края должен присутствовать врач, то иногда этим врачом был я.  Далеко не всегда, но зато если обычный врач-терапевт мог дать только совет, или наложить фиксирующую повязку, то я мог и зашить рану на руке или даже на лице «под крикаином», т.е. без анестезии.  Но так как я зашивал атравматическими иглами, то мужики спокойно переносили эти процедуры. Иногда, правда, принимали «стакан водки на грудь» в качестве обезболивающего средства.

Видимо, из уважения ко мне, один из хоккеистов «Водника» предложил купить у него хорошие, как тогда говорили, «мастерские» коньки, с хорошей сталью на лезвиях и плотной кожей на ботинках с задником. Я, не раздумывая, купил эти коньки (помню даже цену – 25 рублей), а тренер юношей, которые тренировались на стадионе «Водник», Виталий Коберский (популярная спортивная фамилия в Хабаровске), наточил эти коньки «под желобок».  На таких коньках я намного увереннее стал стоять на льду и  перестал падать на виражах.  Именно тогда я со своей клюшкой для хоккея с шайбой стал играть в хоккей с мячом с местными пацанами, которым было лестно играть с доктором.  Меня так называли взрослые, не зная ни моего имени, ни фамилии.

А осенью следующего года я поехал в Ленинград на курсы усовершенствования.  И так в магазине спорттоваров увидел коньки фирмы Salvo, выпущенные в Таллинне по лицензии зарубежной фирмы.  Плотный пластиковый ботинок со вставкой из мягкой кожи на байковой подкладке  в виде сапожка, пластиковые коньки с лезвием из стали. Когда я одел их в магазине, чтобы примерить, то почувствовал, что это именно то, что мне надо. Я стоял на коньках как влитой, никакие голеностопы не подворачивалась.  И хотя эти коньки стоили немало, 70 рублей при средней зарплате инженера в те годы 120 рублей, я купил их, мог себе такое позволить. В те годы я, врач высшей категории, заведующий отделением, и имеющий совмещение врача-травматолога, получал в зависимости от количества ночных и суточных дежурств, в среднем 400 рублей в месяц. Купил в том же магазине специальные перчатка-краги для хоккея с мячом.

Так я стал обладателем  первых в Хабаровске на любительском уровне таких коньков. Пацаны тотчас стали называть меня «дядей на ледорубах». Еще никогда я  с таким нетерпением не ждал, когда на катке зальют лед.  И вот это произошло.  Я пришел на каток специально в то время, когда там был Коберский. Он наточил мне коньки, и я вышел на лед.  Сделал первые шаги на новых коньках и понял, что теперь мне под силу будут любые виражи, остановки, катание спиной вперед, т.е. то, чему учат начинающих пацанов еще в детском возрасте. Мне же все это пришлось осваивать в 35 лет. И ничего, освоил.

После этого меня стали брать играть взрослые мужики из так называемой «группы здоровья».  Они играли в хоккей с мячом и мирились в тем, что я играю клюшкой для хоккея с шайбой. Я не силен был  в обводке, но зато хорошо видел поле и мог отдать хороший пас. Но самое главное – я мог точно и сильно бросать «с кистей» без замаха, и забивал немало голов. Так что добрых лет восемь я играл в этой «группе здоровья» на катке «Водник», пока его не сожгли.  И тогда нашей «группе здоровья» пришлось искать другое место, где можно было поиграть в воскресные дни.  Это был и школьный каток в прибрежном микрорайоне, и стадион «Юность» в первом микрорайоне. Наконец, мы нашли пристанище на том стадионе, где я делал первые наши на коньках в ботинках – на «Динамо».  К этому времени я уже был обладателем подержанного японского автомобиля с правым расположением руля и ездить в любую точку города мог без труда. А так же имел фирменные краги Jofa, красивые сине-красные с фирменной надписью именно для хоккея с мячом, которым тоже многие завидовали.  Так как на первых коньках лезвия сточились, я купил другие такие же, это уже не было большим дефицитом.

Пока мы еще играли на «Воднике», я научился у Коберского точить коньки  «под желобок», тогда края лезвий коньков становятся острыми, как бритва. Но сами лезвия постепенно стачиваются, и можно купить новые коньки и прикрепить к старым ботинкам, или купить новые коньки вместе с ботинками, что я и сделал. А также приобрел в хозяйственном магазине такое же точило на два камня, один из которых был тонкий и заправлялся с выпуклой поверхностью, которая и вытачивала желобок на лезвии конька. Теперь без проблем в домашних условиях я точил коньки и себе, и своим домочадцам, и младшему брату Виктору, которых тоже играл в хоккей в нашей «группе здоровья».

Но стадион «Динамо» в субботу и воскресенье был отдан массовому катанию, и так как это был единственный в центре города каток, людей на нем было много. Обычно в разных краях играли в хоккей три или четыре «группы здоровья» и еще масса просто катающихся в центре катка людей разного возраста.  Так что игрокам приходилось обводить не только соперников, но и просто катающихся.  Но все равно, провести пару часов на свежем воздухе в активном движении было полезно, и практически каждую субботу и воскресенье наша «группа здоровья» собиралась на стадионе «Динамо».

Именно на этом стадионе и произошла та встреча, которая на два года изменила мою жизнь в зимние вечера. К этому времени я был уже первый заместитель начальника управления здравоохранения администрации края. Так стала называться контора, в которую я пришел в конце 1988 года. Тогда это был отдел здравоохранения Хабаровского крайисполкома, а я был заместителем заведующего отделом. Через 8 месяцев я стал уже первым заместителем заведующего Анатолия Ивановича Вялкова.  А вот заведующим финансовым отделом крайисполкома был Александр Станиславович Кацуба. Потом Советский Союз распался на ряд, как тогда говорили, «суверенных» или «демократических» государств, вместо исполкомов появились администрации краев, областей, городов, районов Российской Федерации.  Но многие неплохо себя зарекомендовавшие начальники стали занимать прежние должности, только под другим названием. Вялков стал начальником управления здравоохранения, а Кацуба – начальником финансового управления.  И с Вялковым и Кацубой мы были примерно одного возраста, разница была в пределах 1-2 лет, и знали друг друга очень хорошо.

И вот с Кацубой, который привел на стадион «Динамо» свою внучку покататься на коньках, мы столкнулись в дверях подтрибунного помещения.  Он удивился, увидев меня с клюшкой в руках и с большой сумкой, где лежали коньки и другая хоккейная амуниция, которую я нес в свою машину. Мы поговорили немного, я посетовал, что на катке много народа и играть сложно, и он предложил мне приходить  по средам вечером после работы во Дворец спорта на стадионе имени Ленина.  Сказал, что он ходит туда играть вместе с ветеранами команды СКА, игравшими в свое время во 2-й по силе лиге чемпионата России. Тогда еще не было ни КХЛ, ни ВХЛ.  Но предупредил, что играют они там в хоккей с шайбой, и желательно, чтобы у меня была защитная амуниция для этой игры.

Я подумал, подумал и  решил пойти.  Но надо было поискать амуницию. Но у меня был друг и коллега Володя Бондарь, врач-кардиохирург в краевой больнице. Его старший сын в свое время ходил на хоккей с шайбой в детско-юношескую школу при команде СКА, но уже давно не тренируется. Но вот амуниция у них должна быть, потому что подрастает второй сын и он тоже занимается хоккеем.

Я позвонил домой Володе, узнал, что такая хоккейная амуниция, включающая щитки на грудь и спину, плечи, налокотники, наколенники, для защиты предплечий, голеней,  промежности и даже шлем у них есть. От шлема я отказался, как и от ватных трусов, уж больно они тяжелые и неудобные, а за всем остальным, взяв большую спортивную сумку, вечером пришел, благо мы жили  недалеко друг от друга.

Дома все на себя примерил, нашел самый большой свитер, и тоже одел сверху.  Жена и сын, увидев меня в таком обличии, удивились, спросили, куда я собираюсь, не на рыцарский ли турнир.  Мы все посмеялись, когда я пояснил, куда хочу пойти играть в среду. Меня в таком виде сфотографировали, но фотка куда-то пропала, не могу показать, как я выглядел в хоккейной амуниции.

Въезд на большую территорию стадиона имени Ленина был только по пропускам,  но я решил на заморачиваться, а ставить свой автомобиль на стоянке у гостиницы «Интурист», которая под присмотром, а оттуда до стадиона минут 10 спокойной ходьбы.  Кацуба объяснил, что они заходят со служебного входа, и, если вахтер спросит, пояснить, что на тренировку ветеранов.  Тот и покажет раздевалку, где можно переодеться.  Так что проблем у меня в тот, да и в последующие дни, не было. Александр Станиславович сказал игрокам, кто я такой, что буду с ними играть, но обижать меня не стоит. Во-первых, начинающий игрок, а, во-вторых, врач, мало ли кому могу понадобиться. Если не самому ветерану, так жене или детям.  Естественно, после такого вступления, да еще Кацубы, который выделяет деньги на оплату тренировочного времени из краевого бюджета, отношение ко мне было соответствующее.

Как известно, в хоккей с мячом на большом поле играют 10 полевых игроков и вратарь, и все 90 минут, а вот в хоккее с шайбой на меньшем по размеру катке играет 5 полевых игроков короткими сменами, и разрешена силовая борьба. Правда, у ветеранов она запрещена, но вот потолкаться у бортов в борьбе за шайбу можно.

У меня близорукость, и поэтому я всегда играл в очках. Но и в нашей «группе здоровья» и среди ветеранов, это не мешало. В столкновения я не вмешивался, да и меня в игре берегли. Всего раз за примерно 20  лет, что я играл в  хоккей, разбили мне очки, да и то в столкновении с мужиком не из нашей компании.  У нас в группе ветеранов не набиралось на две полноценные команды, поэтому и интенсивность игры была меньше, и смены были долгими, это мне требовались перерывы, я садился на скамейку, перемахнув через бортик.

Я играл защитника, но не силового, как бывает, а чем-то напоминал Ляпкина, который старался отобрать шайбу клюшкой и тут же отдать пас вперед, в зону нападения. К тому же я весьма неплохо катался спиной назад и видел все маневры атакующего. А так же обладал сильным и точным броском от синей линии.

А так как ветераны были уже не те, что в молодости, и к тому же нарушающие спортивный режим, то мне временами удавалось разрушать атаки соперника.  Я, конечно, выпадал из игры, но  на фоне Кацубы и еще пары милиционеров в возрасте, таких же любителей, как я,  смотрелся вполне неплохо. Главное, я не сильно отставал в беге. Но вот потолкавшись у борта, очень уставал, и мне требовался отдых.

Уже после первой тренировки, увидев, как я вспотел в своем свитере на катке в помещении, кто-то из игроков предложил мне купить у него тренировочную форму  иностранного производства, легкую, в маленьких дырочках, и весьма красочную, какой-то канадской команды.  Форма была не новая, заплатил за неё я немного, но зато после этого уже не так потел во время игры. Конечно, на открытом воздухе в такой не поиграешь, но зато во Дворце спорта в самый раз.

Я ходил во Дворец спорта две зимы. Потом в стране стали проводить соревнования среди ветеранов, и в Хабаровске решили создать команду под названием «Тигры Амура». Но такая команда должна была регулярно тренироваться, а не играть раз или два в неделю (мы еще играли по субботам, но не всегда, каток был нарасхват – хоккеисты, фигуристы).  Да и тренировки должны быть более интенсивные, а не такие, как  были у нас. Я в своем возрасте далеко за 40 лет, к таким нагрузкам был не готов и физически, да и работа мне не позволяла надолго и так часто отлучаться. Да и какой я игрок, так, любитель. Поэтому моя игра в хоккей с шайбой во Дворце спорта прекратилась. Но я стал играть с братом и его друзьями в хоккей с мячом на стадионе «Арсенал», что за заводом «Дальдизель».  Фото на заставке сделано именно на этом катке. Я крайний справа в темных очках, в фирменных крагах и коньках.

А на матчи «Тигров Амура» ходил как болельщик, иногда даже заходил в их раздевалку. На Дальнем Востоке это была самая сильная команда, ведь практически все игроки прошли через СКА (Хабаровск).  А первая команда стала называться «Амур» и играть в КХЛ. Для неё был построен дворец спорта «Платинум» на 8 тысяч мест. Но это случилось уже после моего отъезда из Хабаровска.