Девять лет моего второго рождения

Девять лет моего второго рождения

Я долго думал, писать или не писать на эту тему в очередной раз. Но так как количество моих читателей с каждым годом растет, и не все такие, как две мои землячки, читающие все, что я написал на протяжении нескольких лет, то все же  решил написать. Кто знает, суждено ли мне дожить до десятого дня рождения, и возраст солидный, и болячек куча, да и опасности поджидают на каждом шагу — то кирпич на голову падает, то сосулька.

У меня много произведений на историческую тему, в которых я цитирую или официальные документы, или написанные кем-то факты на исторические темы. Вот и в этой заметке у меня будут соавторы — мои  врачи, которые девять лет назад  спасли меня от неминуемой смерти, а потом и продлили мою жизнь на девять лет.  Будут и официальные документы — истории моей болезни, написанные именно моими соавторами.  Это ведь тоже история, что на латыни звучит как anamhesis morbi.

Но прежде чем начать писать эти истории, мне надо было совершить  парочку глупостей.  Первая заключалась в том, что я поверил американским тестам, который провел мой участковый врач при диспансеризации.  Тесты показали, что у меня лично риск заболеть инсультом или инфарктом миокарда минимальный! А вторую глупость совершил, когда на предложение врача скорой медицинской помощи, вызванной родственниками после первого в моей жизни приступа стенокардии, поехать в областную больницу для проведения коронарографии, отказался. Подумал, зачем утруждать людей, ведь риск инфаркта у меня минимальный. Но оказалось, что, что доверять американским тестам у нас в России нельзя — что хорошо для американца, для русского смерть! В этом я убедился  на собственном опыте буквально через несколько дней.

Сказать, что у меня никогда не было проблем с артериальным давлением или с  сердцем, не могу.  Еще когда мне было под 50 лет, стало беспокоить сердце. Обычная для лечения ишемической болезни сердца терапия не помогала, поэтому я обратился к своему спасителю — профессору Наталье Владимировне Ворониной. Именно она после 15 лет моих мучений при рождении камней из почек дала совет — принимать препараты магния, ибо у меня врожденная магниевая недостаточность. В те годы о влиянии на организма микроэлементов очень мало знали. А Воронина знала.  И образование камней в почках прекратилось.  Она выслушала меня и предложила увеличить дозу препаратов магния, пить не курсами, а ежедневно. Мол, сейчас лето, жара, вы потеете, и магния, который нужен для работы сердечной мышцы, не хватает, он выводиться с потом.  И снова боли прекратились после того, как я начал пить препараты магния.

И артериальное давление у меня было давно повышенным, не очень высоко, но все же 140/90 высоковато.  Поэтому мне назначили препарат конкор, который я  должен пить всю оставшуюся жизнь, и тогда скачков давления не будет.  И я, как послушный пациент, этот препарат принимал.

Но это было уже давно, когда я жил еще на Дальнем Востоке в Хабаровске. А сейчас я жил в поселке Молодежный под Тюменью, и посоветоваться с Натальей Владимировной у меня не было возможности, тем более прошло уже почти 15 лет, как я обращался к ней в последний раз. Поэтому я и не поехал в Тюменскую областную больницу на процедуру рентгеновского исследования сосудов сердца — коронароангиографию.  И скоро об этом пришлось пожалеть.

8 июня 2013 года после небольшой ссоры с женой по пустяковому поводу у меня вдруг появилась сильнейшая боль за грудиной, как будто туда вбили кол. Выпил обезболивающее, магний, боль не проходила. Вызвали скорую помощь.  Та вскоре приехала, сделала ЭКГ, морфий  и вызвала вторую бригаду — реанимационную.  На ней меня и повезли в областную больницу. Еще в машине мне поплехело, мне дали кислород и врач скорой сообщила в больницу, что везет больного с отеком легкого. Поэтому к нашему приезду в приемном отделении уже была бригада реаниматологов.  Мне еще на каталке поставили капельницу, что-то кололи в руку, пока везли в реанимацию кардиологического отделения.  Там лечение продолжилось. Меня подключили к следящими за жизненно-важными функциями организма приборам, вставили всякие катетеры, стали вводить какие-то препараты, и больше я ничего не помню.

В больнице я встретил свой 66-й день рождения 20 июня. Как вы сами понимаете, праздничного застолья не было, но радовало другое — боли прекратились, мне разрешалось вставать и совершать самостоятельные походы в туалет.

26 июня меня выписали из больницы с таким диагнозом (цитирую по выписке из больницы):

Диагноз:

Основной: ИБС, Острый крупно-очаговый передне-боковой инфаркт миокарда левого желудочка от 08.06.13 г.

Осложнения основного диагноза: постинфарктная передне-апикальная аневризма левого желудочка. Легочная гипертензия I степени. Полная блокада ПНПГ. ХСН  IIA ФК III.

Сопутствующий  диагноз: Артериальная гипертония  III стадии, 2 степени, риск 4. Полиповидное образование желудка. Хронический атрофический гастрит. Дуоденит.

Хочу дать некоторые пояснения. Небольшой инфаркт миокарда заканчивается образованием рубца.  Часто на вскрытии тела умерших от других заболеваний людей находят на сердце такие  рубцы , что свидетельствует о перенесенном в прошлом инфаркте под маской приступа стенокардии.  У меня же тромб закупорил крупную  ветвь коронарной артерии, что вызвало омертвление снабжающего этой артерией большую часть левого желудочка.  Образовавшийся рубец под влиянием давления  крови в сокращающемся левом желудочке  привел к истончению этого рубца с образованием грыжи, вроде такой на шине автомобиля, которая по научному называется аневризма.

А грыжа на шине может лопнуть в любой момент, и тогда обычно говорят о взрыве, при этом автомобиль, если грыжа на переднем колесе, станет неуправляемым и может попасть в ДТП.  А разрыв аневризмы приводит к тампонаде сердца — кровь изливается в сердечную сумку, там повышается давление, которое просто останавливает сокращения сердца.  Все это происходит очень быстро, оказать помощь такому больному невозможно.

А у меня ко всем этим «прелестям» еще образовался пристеночный тромб в полости левого желудочка, который тоже мог оторваться и закупорить самый крупный сосуд человеческого организма — аорту. В том и  другом случае — неминуемая смерть.

Практически все лето 2013 года я провел в больнице с короткими периодами пребывания  дома.

Следующая госпитализация  16 июля для проведение некоторых исследований.  При них выявили следующие изменения сердца:

На ЭХО-КГ: Эхо-признаки атеросклероза аорты, кардиосклероза. Дилятация полости ЛП (примечание — левого предсердия). Передне-перегородочно-апикальная аневризма ЛЖ (левого желудочка). Минимальная недостаточной АК (аортального клапана). Нерезко выраженная ЛГ (легочная гипертензия). ДХЛЖ.

Коронароангиография:  Атеросклероз КА (коронарных артерий). Окклюзия 1 ВТК, суббокклюзия ПНА, стеноз ПНА. (примечание — названия различных ветвей коронарных артерий)

Осмотр кардиохирурга: Показана операция КШ (коронарного шунтирования) в плановом порядке на 06.08.13 г.

Но от операции в августе месяце, когда меня госпитализировали,  хирурги отказались, так как (со слов) аневризма не сформировалась.  Сделана была лишь повторная коронароангиография.  Предложили приехать в начале сентября для оперативного лечения.

Во время госпитализации  2 сентября были повторно проведены дообследования, при ЭХО-КГ выявлена тромбированная передне-перегородочно-верхушечная аневризма ЛЖ. Нерезкое снижение ФВ ЛЖ 44-49%.(функции выброса левого желудочка). Диастолическая дисфункция ЛЖ по II типу. Минимальная недостаточность АК.

После повторной консультации с завотделением В.С.Нелаевым рекомендовано направить документы в НИИ патологии кровообращение им.Мешалкина для решения вопроса об оперативном лечении — коронарном шунтировании по квоте.

Я был выписан из кардио-хирургического отделения № 3 9 сентября 2013 года и стал ждать вызов из Новосибирска.

Вызвали меня для госпитализации в НИИ им.Мешалкина на 21 ноября. За это время я успел написать свои воспоминания для родных, отпечатать их в одном экземпляре на принтере и снабдить некоторым количеством фотографий. Перед отъездом зять побрил мне тело (так предлагали в документах из НИИ), на железнодорожный вокзал меня проводили сыновья, и в ночь на 19 ноября я покинул Тюмень, не ведая, вернусь ли обратно. Еще задолго до этого я вычитал в интернете, что операционная смертность при иссечении аневризм достигает 5%,  а без операции доживает до 5-летнего возраста 5%.  Прогноз по тромбам в полости сердца вообще неопределенный, таких наблюдений крайне мало. Так что настроение у меня было плохим.

На следующее утро вместо сошедшего в Омске мужчины в купе села женщина средних лет. Из разговора выяснилось, что она хабаровчанка, юрист, ездила в Омск в командировку. В Хабаровске живет на улице Ленина, совсем недалеко от того дома, где в студенческие годы жил я. Мы проговорили весь день, пока часов в 5 вечера поезд не пришел в Новосибирск. Там меня встречал коллега  моего брата, сотрудник управления железной дороги на машине. Брат заранее с ним договорился,  он согласился меня доставить в НИИ имени Мешалкина.

Был вечер, часы пик, Новосибирск стоял в пробках, потому что город большой, более 1 млн. жителей, богатый.  Так что до НИИ, который расположен в пригороде Новосибирска, мы добирались долго.  Я поселился в пансионате при институте, чтобы с утра пойти на госпитализацию . Меня госпитализировали 21 ноября и с первых же часов пребывания стали проводить разнообразные обследования и уже ко вторнику 26 ноября у меня был полный набор анализов и обследований.

Вечером 26 ноября меня осмотрела врач-анестезиолог. По странному стечению обстоятельств,   она была выпускницей  Хабаровского медицинского института, уроженкой одного из районов в нижнем Амуре – Ульчского.  Такие совпадения, как соседка в купе из Хабаровска,  врач, коллега по институту,  по моему мнению, свидетельствовали о благоприятном исходе рискованной операции.  Вечером мне поставили несколько очистительных клизм и побрили всего, особенно тщательно грудную клетку. Так что морально и физически я был готов к предстоящей операции.

27 ноября 2013 года для меня стал особым днем.  Именно в этот день доктор медицинских наук Чернявский Александр Михайлович сделал мне операцию. Привожу её название  дословно – «Пластика аневризмы левого желудочка с эндовентрикулопластикой синтетической заплатой по Dor. Тромбэктомия из полости левого желудочка. Маммарокоронарное шунтирование передней нисходящей артерии». Операция началась в 2 часа дня, потому что для её производства руководитель центра хирургии  сосудов сердца  д.м.н., профессор Александр Михайлович Чернявский специально прилетел из Москвы со съезда кардиохирургов, и на следующий день улетел обратно. Все это произошло потому, что мой бывший подчиненный и хороший друг Владимир Юрьевич Бондарь, а ныне уже бывший директор Хабаровского федерального центра кардиохирургии,  попросил Чернявского.

Как врач, к тому же довольно начитанный, я представляю, как проходила операция. Мне разрезали по середине грудину, и раздвинули обе половины грудной клетки. Осмотрели лежащее перед хирургами сердце, определили границы как самой аневризмы, так и измененных тканей левого желудочка.  Далее была вскрыта полость левого желудочка, удален из аневризмы пристеночный тромб, который мог оторваться и закрыть аорту. Аневризма была иссечена по границе измененных тканей, и её края сшиты так называемым матрацным швом, чтобы лигатуры не прорезались. На эту область сердца была наложена синтетическая заплатка. На этом закончилась первая часть операции.

Далее надо было сделать аорто-коронарное шунтирование.  Но Чернявский, увидев, что артерия, идущая от аорты по внутренней части грудной клетки, в хорошем состоянии, как и остальные артерии сердца, подшил взятую из моей правой ноги подкожную вену к этой артерии (маммарокоронарное шунтирование), и этим ограничился.  Т.е. в моей груди всего один шунт, а другим делают и два, и три, и четыре.

После контроля гемостаза, убедившись, что нигде не кровит, наружу были выведены 4 дренажных трубки, нужные для дальнейшего наблюдения за состоянием швов на сердце и сосудах.   Затем обе половины грудной клетки были состыкованы, и грудина сшита тонкой проволокой, которая видна на рентгеновских снимках.  Осталось наложить швы на кожу и сделать асептическую повязку на переднюю поверхность грудной клетки.

Когда через несколько дней я встретил Чернявского в коридоре и попросил рассказать о моей операции, он пригласил меня в свой кабинет. Там достал толстый блокнот, куда он зарисовывает схемы сделанных операции, и дал мне необходимые пояснения. Сказал, что у меня для 66 лет весьма неплохие коронарные сосуды, поэтому и ограничился наложением одного шунта. Чем больше шунтов, тем больше риск их тромбирования. Я поблагодарил Александра Михайловича за сделанную операцию. Через несколько лет, когда у меня появилась книга с моими произведениями, я выслал её в адрес профессора А.М.Чернявского с благодарственными словами.

Но на этом мои приключения не закончились, но их я уже описал в этой заметке. http://proza.ru/2017/03/27/1449.

Процесс моей реабилитации растянулся на полгода. Связано это было с тем, что операция проводилась на открытом сердце с помощью аппарата искусственного кровообращения, при которой лишь головной мозг получал достаточное количество крови, все остальные органы намного меньше, что и привело к сбою их работы.

Все это время я упорно, по шагу, по ступеньке, старался увеличивать физическую активность. Продолжаю этим заниматься до сих пор, хотя уже 5 лет, как передвигаюсь на костылях, ибо процесс  артроза в левом, не оперированном тазобедренном суставе продолжается, как не остановились все процессы старения и в остальном организме.  Я строго придерживаюсь назначенного мне лечения, которое сводится к приему разжижающих кровь до определенного уровня препаратов,  мочегонных, чтобы уменьшить объем циркулирующей крови и облегчить работу сердца, работающего наполовину своей прежней мощности.  Принимаю препараты магния для лечения своей врожденной магниевой недостаточности, для лечения гипертонии, и обезболивающие при артрозе тазобедренного сустава.  Это позволяет мне уже 6 лет не обращаться к местным врачам. Во-первых, в моих болячках может разобраться лишь опытный кардиолог, которых нет в нашем городе, а во-вторых, я просто боюсь что-то менять в назначенном мне лечении.

Я благодарен своим докторам и особенно профессору А.М.Чернявскому, что продлили мне жизнь. Мне кажется, что подаренным мне временем я распорядился неплохо.  Увлекся творчеством, из-под моего пера вышли 4 книги, в основном о Дальнем Востоке,  а вместе со своими земляками был написан альманах об истории нашей малой родины — поселков Херпучи и Оглонги в Приамгунье, и все книги нашли своего читателя. И сейчас я по мере сил стараюсь жить полноценной жизнью, хотя и ограничен в физической активности.

Я имею возможность не только общения в социальных сетях с близкими мне по духу людьми, но и встречаться с ними в реале. Если не гора идет к Магомеду, то Магомед может прийти к горе. Вот и приезжают ко мне в гости мои земляки, и мы с ними прекрасно проводим время, вспоминания родные места и былое.  На заставке я с двумя своими землячками, которые приезжали ко мне на день рождения.

Поэтому и решил написать эту свою заметку, поделиться с читателями и своими ошибками, и возможностями  современной медицины при лечение даже таких сложных и опасных для жизни осложнений инфаркта миокарда, который по-прежнему продолжает косить людей и в нашей стране, и во всем мире. Ишемическая болезнь и гипертония — болезни цивилизации, и от них никуда не деться.

Показатель летальности при инфаркте миокарда составляет 30—35%. Статистически 15—20% внезапных смертей обусловлены инфарктом миокарда.

Нарушение кровоснабжения миокарда на 15-20 и более минут приводит к развитию необратимых изменений в сердечной мышце и расстройству сердечной деятельности.

Так что мой вам совет, мои сверстники. Не занимайтесь самолечением,  наблюдайтесь у врачей. Не все вы живете рядом с такими городами, как Тюмень, где оказание помощи больным с заболеваниями сердца на самом высоком уровне. И не доверяйте всевозможным заморским тестам.  Жаль, что таких врачей, как Наталья Владимировна Воронина и Александр Михайлович Чернявский по всей России единицы, но надо верить, что и у вас тоже хороший лечащий врач.  Будем жить, дорогие мои!!!