Игры и шалости
Присутствие во дворе нашего дома старинного особняка с шестью мощными колоннами на стилобате придавало особую романтику нашим детским играм. Мы делились на команды. Одна из них занимала позицию на стилобате (мы его называли балконом) между колоннами, другая штурмовала это укрепление. Сражались на палках (может отсюда и следует начинать рождение во мне фехтовальщика?), зимой в ход шли снежки.
На балкон выходили окна учебных классов фельдшерско-акушерского училища имени Клары Цеткин. Там тоже много было интересного: огромные плакаты анатомического содержания, скелет, но главное молоденькие девчонки, с которыми мы во время их переменок обменивались шутками-прибаутками. Одна из них, особо бойкая, мне запомнилась: – Мальчик, иди сюда к нам, мы тебе аборт сделаем, радостно верещала эта насмешница. Что такое аборт и как рождаются дети, мы уже имели некоторое представление, но аборт мне, мужчине – это не вязалось с моими знаниями о половых проблемах.
Училище не было подключено к центральному отоплению. Под балконом был вход в подвал, где стояло оборудование для отопления здания. В подвал же сгружали уголь, поэтому для рисования на асфальте и стенах у нас всегда было много подручного материала. Истопником был невзрачный мужчина лет пятидесяти, который ходил зимой в телогрейке и ушанке, всегда сдвинутой на одно ухо. Заметив кого-то на балконе, он принимался нас гонять, грозя кулаками и выкрикивая какие-то ругательства. Почему-то пацаны его прозвали Пиписькой. У меня до сих пор в ушах стоят истошные крики: - Атас! Пиписька! И вся наша ватага врассыпную сигает с балкона и разбегается в разные стороны.
В наш дом и двор я захожу все реже и реже. Но иногда сладко защемит в груди, когда знакомые фигуры мелькнут на экране какого-нибудь фильма или сериала. Первые поцелуи, первые привязанности, друзья-товарищи. Кстати, самые первые поцелуи были для меня совсем не праздником, а насилием со стороны старших. Мне было года 3-4. Этажом выше жила девочка моего возраста Олечка Левченко, с которой мы одно время ходили в одну группу в садике. Так вот моя старшая сестра и кто-то еще из ее ровесниц заставляли нас с Олей целоваться в лифте, гнусно при этом хихикая. В результате нашей дружбе с Олечкой пришел конец. Как мне потом рассказывали, когда я вернулся после садовской дачи в Нахабино и Олечка радостная бросилась ко мне навстречу, я громко и презрительно изрек: - Девчонка, - и отвернулся.
Мой первый «сексуальный опыт» с поцелуями в лифте с Олечкой Левченко вскоре продолжился. В нашем подъезде на первом этаже, где жил уже упомянутый трубач Рашид, было общежитие для неофицерского состава работников Академии. Хотя между нашей коммунальной квартирой и общежитием разницу составляло лишь количество комнат и количество жильцов, приходящееся на санитарно-гигиенические «удобства» - эта разница определяла социальный статус в них проживающих. В этом общежитии наряду со взрослыми проживала еще и куча детишек. Среди них выделялась бойкая и смышленая девочка Маша. Ей было лет 6-7, в школу она еще не ходила, я был на годик ее младше. Меня уже давно выпускали одного во двор, но иногда я присоединялся к детской компании с первого этажа. Мы играли в разные игры: в прятки, салочки. Но однажды Маша предложила поиграть в дочки-матери: Я буду мамой, а вы папами, - обратилась она к мальчикам. – Снимайте штаны и ложитесь на меня, - скомандовала она. Затем она задрала платье и приспустила трусы.
Ребята дружно стали проделывать то, что от них требовала «мама» Маша. Дошла очередь и до меня, при этом, что надо было делать, я не очень понимал, но покорно прилег на нее сверху. – Ну, давай, е…меня, - произнесла она неприличное слово. Что оно означает, мне было известно, но, как это делается, я в мои 5-6 лет имел представление весьма смутное. К тому же мешали резинки на чулках, которые тогда носили дети. Я захныкал: - Ничего не получается. На этом моя роль папы закончилась. Более в подобных «играх» мне участвовать не пришлось. Маша, а вскоре и я стали ходить в разные школы. После школы мы также практически не пересекались. У меня была своя дворовая мальчишеская компания. Маша гуляла где-то на стороне.
Потом она надолго пропала из вида. А когда лет через 7-8 она появилась во дворе, я был в шоке: вместо симпатичной бойкой девочки перед нами предстала ярко размалеванная, кривляющаяся, с хриплым пропитым голосом девица, очень напоминающая одну из героинь фильма «Путевка в жизнь». Там есть сцена, где менты допрашивают задержанную на воровской малине девицу, и та на вопрос, чем занимаешься, с вызовом отвечает: - Я гулящая! В этот момент один из ментов передает другому протокол, в котором зрители видят подчеркнутое слово: СИФИЛИС.
Мамы и папы, чтобы такого не случилось с вашими детьми, лучше приглядывайте за ними, особенно за девочками!
