Хитровка
Я привел здесь выдержку исторического описания места и дома, где родился и вырос и где прожил до 1968 года, чтобы мои читатели-почитатели понимали значимость этого места на формирование моего характера и судьбы. В приведенном Романюком описании как-то потерялось, что сразу за нашим домом вниз по переулку располагалась знаменитая Хитровка, красочно описанная Гиляровским, куда он приводил Горького во время работы последнего над пьесой «На дне». В наши дни Хитрова рынка уже не было, а на его месте в советское время помимо нашего дома прямо напротив его на нечетной стороне переулка были построены жилой дом (там жили несколько моих одноклассников) и чуть пониже - здание школы (техникума), но хитровские ночлежки, превратившиеся в типичные московские коммуналки, частично сохранились.
В одной из таких бывших ночлежек в доме 12 жил мой школьный товарищ Толя Аринушкин. В квартире (если это можно назвать квартирой, а не проходным двором, где двери не запирались), его родители и он со старшим братом занимали две маленькие и к тому же тесно заставленных мебелью комнаты. Большую площадь занимала пианола (механическое пианино), которым Толя очень гордился. Это была настоящая диковина. А всего там проживало 5 или 6 семей. Практически в каждой из этих семей, кто-нибудь сидел. Возвращался после отсидки, а его место в колонии занимал следующий из членов семьи. Сажали за воровство, за хулиганство, за драки, понажевщину, убийства. Соседу Толи шестнадцатилетнему пацану дали три года за «грабеж со взломом» - так было квалифицировано совершенное им преступление. Он сбил замок на чужой голубятне и забрал оттуда пару чистых - своих же, но подманенных другим голубятником птиц.
У нас во дворе была своя компания, большинство - офицерские дети. Конечно, на фоне общей царившей в пятидесятые годы нищеты мы были и более обеспечены, и более развиты. Были относительно дружны. Ребята с Хитровки (некоторые из них учились вместе с нами и потому входили в нашу команду) иногда приходили выяснять отношения. Причем это выглядело примерно так. Появлялись малые, обычно троица по именам Кока, Ляка, Сака. Кто из них был, кем – по-моему, никто кроме них самих не разбирался. Так вот эта троица возникала и начинала надираться на кого-нибудь из ребят нашего двора. Естественно терпеть это от мелких было нельзя. Они получали отпор, и тут же откуда ни возьмись появлялись старшие хитровчане. Договаривались обычно о разборке спустя какое-то время. Местом разборки назначали Татарку – небольшой пустырь за южной оконечностью дома между бульваром и помещениями мастерских, располагающихся рядом с домом.
К назначенному времени туда подтягивалось до 20-30 человек (по 10-15 человек с каждой стороны). Драки тогда не напоминали современные побоища, когда одновременно ожесточенно дерутся сразу все участники. Чаще всего в стычках участвовали по несколько самых активных и наиболее сильных противников. Большая часть собравшихся достаточно пассивно наблюдала за происходящим, лишь криками подбадривая своих и подначивая чужих участников потасовки.
Помню, как-то раз я вышел во двор, и ко мне подбежал один из наших с криком: - Леньку Куцубина бьют. Мы кинулись на Татарку. Леньку (он был на год младше меня и мелковат для своего возраста, а также по отношению к своему сопернику) действительно довольно крепко трепал ремесленник с Хитровки. Он был явно старше, крупнее и сильнее Куцубина. Я вмешался и сказал что-то вроде: - Ты бы еще с кем-нибудь из первоклашек связался. Он отпустил Леньку и надвинулся на меня. Мы для начала обменялись парой нелицеприятных высказываний в адрес друг друга. Потом в дело пошли кулаки, но кулачного боя не получилось. Как потом оказалось, этот парень занимался борьбой и потому решил, что здесь у него будет преимущество. Мы сцепились, он тужился бросить меня через бедро, но я как-то изловчился, закрутил и сумел бросить его на землю. Падение на спину было тяжелым и, видимо, болезненным. Я навалился сверху. На мой вопрос: - Сдаешься? (Тогда у нас, я повторяю, был определенный кодекс поведения при разборках), он молча кивнул. Я поднялся. К моему противнику кинулись его дружки, помогли подняться. Он держался за плечо. Потом кто-то из троицы Кока-Ляка-Сака поведал мне, что у парня ранее была сломана ключица, и если бы не это, он бы мне дал, как следует.
Признаюсь, что он спустя почти год так-таки отыгрался. Я его как-то случайно встретил на Яузском бульваре. Он был не один. – А, старый знакомый, сказал он зловеще. У меня немного похолодело внутри. Но тогда все обошлось. Но буквально через неделю, когда я сидел спокойно во дворе, кого-то или чего-то ожидая, ко мне подошли несколько ребят с Хитровки вместе с этим ремесленником. Один из них резко спросил: - Ты за что нашего Коку избил? Конечно, это был надуманный предлог. Никого я не трогал. Тут же на меня посыпался град ударов. Я вырвался из кольца, пару раз отмахнувшись. Я был разъярен и кричал: - Четверо на одного, справились. Давай один на один! – предлагал я своему старому знакомому. Но он, прикрытый остальными своими дружками, процедил сквозь зубы, что, мол, с меня и так хватит. Продолжения не последовало, дело было среди бела дня. Их удовлетворил мои разбитый нос и губы, а у меня, хоть я и был готов сцепиться со своим обидчиком, особого желания попасть в милицию из-за драки не было. Для порядка побазарив еще немного, мы разошлись.
