Ферзиково
Так получилось, что после учебы в Ленинградской академии художеств и Московском полиграфичском институте отец вскоре попал в армию, где отслужил 20 лет. Кроме ВИА им. Куйбышева служил в политотделе МВО. Когда начались хрущевские сокращения армии, чтобы дослужить до военной пенсии ему пришлось три года поработать также замполитом военного госпиталя в Ярославле, райвоенкомом в Ферзиково (Калужская область). Мы оставались в Москве. Мать к нему периодически ездила. Мы с сестрой оставались вдвоем. Несмотря на то, что она была старше меня на 7 лет, хозяйством по дому занимался я. Обычно на оставленные нам деньги Мара тут же накупала пироженных и конфет, а на оставшиеся я закупал продукты: хлеб, молоко, картошку, овощи, если везло, то и колбасу. Лет с семи я научился сам жарить картошку, а в 10 лет готовить в котелке овощное рагу с синенькими (так называли тогда диковинные для средней полосы России баклажаны. Этот рецепт я позаимствовал у соседки Александры Михайловны Ревкевич, которая была родом из украинского городка Котовска. Я и сейчас с удовольствием пользуюсь этим рецептом. Вкуснятина необыкновенная!
Когда же наступало лето, в Ферзиково на месяц-другой приезжал и я. Мне там очень нравилось. Территория военкомата была на краю поселка. Там же домик для двух офицеров - отца и его зама. Был еще третий офицер, но тот жил в самом поселке. У военкомата было два транспортных средства передвижения: мотоцикл и мерин по кличке Иртыш. На Иртыше я ездил сначала с конюхом Семенычем, а потом и самостоятельно на родник за водой. Иртыш был очень хитрой скотиной. Он научился открывать калитку - мордой отворачивал запор и давал деру до полей, где нажирался до одури. И хотя передние ноги у него были в путах, поймать его было очень непросто. В военкомате была мелкашка. из которой я много стрелял. Пытался и подстрелить коршуна, который повадился таскать соседских цыплят и утят, но неудачно. Еще там было много грибов. Отец заканчивал работу в 17-00. И мы тут же отправлялись в лес. За час набирали грибов на хорошую жареху. Белые немножко сушили. Леса там были чистые и светлые - дубы и березы. В Ферзиково (!) я впервые и единственный раз в жизни увидел Северное сияние. Это было потрясающе торжественно, величественно и красиво. Все бы здорово, но негде было поплавать. Пару раз ездили в Алексин на Оку. Там я простудился и получил воспаление легких. При моих постоянных бронхитах это было испытание - высокая температура, полубредовое состояние, но местный врач (типичный земский интеллигент, но сильно пьющий) меня откачал.
У соседа-офицера по фамилии Белоусов была приемная дочь - старше меня на три года. Она только закончила 10-й класс, а я 7-й. Никак не могу вспомнить, как ее звали. Она была очень милая, скромная. Готовилась поступать в пединститут. Мы много говорили. Вместе выходили "в свет" - в кино, на танцы. Местные не знали, что я сын военкома. И по поселку тут же прошел слух, что к Белоусовой приехал жених. Помню, как на танцах ко мне стал "надираться" местный лоб. Он почему-то считал, что у него есть права на мою спутницу (они учились в параллельных классах), и пытался их утвердить. Я поначалу старался избежать скандала. Однако парень разошелся не на шутку, стал размахивать кулаками. Но не на того напал. В "Янки при дворе короля Артура" есть замечательная и мною любимая фраза: «Пусть король ничего не смыслил в сельском хозяйстве, драться он умел и любил». Это в равной степени относилось и ко мне. Я изловчился и заломил ему руку. Враг был побежден. Тишина и вдруг восхищенный возглас поверженного: - Приёмчики!
Почему-то я хорошо помню имена детей директора ферзиковской школы Федора Ушаткина. Неля - старшая, ровесница Белоусовой, языкастая, уверенная в себе еще и потому, что отец директор, а мать учительница. Средний, мой тезка Женя был на класс меня младше, очень толковый парень, потом он сходу поступил в физтех. Младшей Анютке было лет 10 - настоящий сорванец, про таких у нас во дворе говорили: мальчишница. Почему вдруг запомнилась семья директора? Отец как военком и директор школы - по протоколу были членами райкома партии. Отец по обязанности должен был организовывать допризывную подготовку в школе. Поэтому они активно общались.
Ура! Ее звали Юлия. Перебирая в памяти события того года, вспомнил, что Неля Ушаткина, довольно пренебрежительно называла свою одноклассницу Юлькой. Юля мне очень нравилась, но мы даже не целовались. В августе мы разъехались: я в Балтийск, Юля и Неля в Калугу поступать. Больше мы не виделись. Женьку видел в 1963 году, он тогда приехал в Москву поступать, а меня летом неожиданно забрали в армию, лишив попытки поступить в МГУ в Институт восточных языков. Дальше был Дорогобуж, где Бондарчук снимал с нашей помощью баталии для "Войны и мира", учебка в Мулино, месяц в кадрированном артполку в Каменке-Бугской и два счастливых года в спортбате во Львове.
Вспомнил Ферзиково, поискал Ушаткиных в Инете. Нашел пару упоминаний о Федоре Андреевиче. Одно как о директоре школы, одаренном человеке, писавшим стихи и игравшем на баяне, второе как об участнике литобъединения при Алексинской газете "Знамя Ильича", "чудесные стихи и поэмы которого увидели свет в книге "Над рекой Окой". Женя был помянут в списке физтеховцев и еще как автор, запатентовавший изобретение. Также он помянут как контактное лицо в каком-то фрящинском (не путать с ферзиковским) НПО.. Поскольку сфера деятельности физтеховцев - засекреченная оборонка, не исключаю, что реальная фигура Женьки намного значительней.
Что касается увлечений Федора Андреевича, то с его игрой на баяне я был знаком, а вот с литературным творчеством - не пришлось. Но моих родных он этим осчастливил. В 1964 году (я был в армии) он приезжал в Москву проведать сына, но главной его целью, как я понимаю, было проталкивание своих литературных трудов. Родители рассказывали, что он несколько раз заходил к нам и знакомил со своими творениями. Стихи были вполне приличны, но когда дело дошло до чтения им своей поэмы о колхозной жизни, где очень смачно и натуралистично описывались "любовные игры" в коровнике между бригадиром и дояркой, аудитория стала редеть. Первыми ушли соседи Ревкевичи (срочно, по делам), потом вылетела пулей сестра, давясь от хохота и без объяснения причин, затем тихо бочком, бочком ретировался отец. Хуже всех было матери. Она лежала после инсульта, и деваться ей было некуда. Читал, как мне рассказывали, он очень артистично, особенно удалась ему сцена, когда бригадир хватал доярку за грудь, а та представляла себя на месте доимой коровы.
Но человек он был не плохой, а недостатки бывают у каждого и причем у каждого свои. Отец долго еще регулярно ко всем праздникам посылал в Ферзиково открытки с поздравлениями.
