Мы выехали из Могилева в 4 часа 45 минут вечера. Вскорости в императорской столовой был сервирован five o'clock tea. Мне передавали потом, что за разговором во время чая между прочим бывший император сказал своим собеседникам: "Да, вы знаете?.. я лишен свободы..."
Чем это хуже знаменитого "Rien! {Ничего! (фр.) -- Примеч. ред.}" в дневнике Людовика XVI в день взятия Бастилии?
Кончается целая эпоха, рушится целый мир, и вдруг... пикантная новость: знаете?..
Что будет написано в конце концов в новой главе русской истории, начавшейся в памятные мартовские дни, -- еще неизвестно. Но романовская 300-летняя глава закончилась поражающе бесцветно.
Даже никакого драматического момента.
Главное действующее лицо -- какой-то деревянный солдатик, на котором ничто не отражается.
Падание с головокружительной высоты, вчера -- возможность снести любую голову, сегодня -- "лишение свободы", вчера -- в руках рычаги не только русской, но мировой истории, сегодня -- полное бессилие и ничтожество, кругом -- измена самых близких людей, крушение дела всей жизни, позор и... ни один мускул на лице не дрогнет...
Ко мне в вагон пришел князь Долгорукий с просьбой разрешить отправить в Царское Село две депеши о высылке на вокзал автомобилей и экипажей для багажа. Я пометил на депешах: "Передать разрешаю. Комиссар Государственной думы А. А. Бубликов".
Начальник Риго-Орловской дороги инженер Гейнрихсен принес мне на просмотр депешу на имя бывшего императора от герцога Коннаутского. Я не читая приказал передать ее адресату.
Князь Долгорукий спросил, не пожелаем ли мы обедать. Я поблагодарил и отказался. Долгорукий ушел.
Обращался еще ко мне с просьбой граф Мордвинов -- чтобы остановили поезд в Гатчине.
Торопились царские слуги поскорее с ним расстаться. После в Царском Селе их не оказалось уже ни одного, кроме Долгорукого. Императрица сама должна была, в роли сиделки, ухаживать за больными детьми. Ни одна из ^дам света" не пожелала ей помочь.
Пришел в вагон профессор Федоров и стал рассказывать разные сплетни из придворной жизни.
Одна из них мне запомнилась как весьма характерная для личности Николая II.
Пришло в эти дни, с нарочным, письмо к нему от императрицы из Царского. Положение его детей было очень опасное -- корь в таком возрасте ведь болезнь очень серьезная. Поэтому совершенно нельзя даже понять, для чего он, нежный отец, почти две недели сидел в это время в Ставке. Вероятнее всего, по инерции -- слишком он привык за последние годы прятаться туда от истерички-жены, постоянно закатывавшей ему грандиозные сцены. По Петербургу даже циркулировало шуточное стихотворение, кончавшееся после каждого куплета припевом: "Царь же все ездил из Царского в Ставку",
Совершенно ясно, какой интерес должно было представлять для него полученное им большое письмо.
Однако когда он начал было его читать, то вдруг заметил, что уже 10 часов утра -- время, полагающееся по расписанию на чаепитие. И, отложивши письмо в сторону, он до 11 часов пил чай!
Какое-то каменное сердце!
У этого заводного человека, кажется, была одна только страсть, да и та пассивная, как пассивно было и его упрямство, это -- зависть.
Здесь не раз ослаблялись его задерживающие центры.
Любопытный эпизод рассказывал граф Витте, Когда намечалась поездка царя во Францию, то, после того как все было уже согласовано с французским правительством и французские газеты разболтали все подробности церемониала приема, он "вдруг" уперся и заявил, что не поедет. Министр иностранных дел в отчаянии. Звонит к графу Витте, с ужасом рассказывая о том всесветном скандале, который вызовет этот отказ от поездки, и прося помощи. Витте спокойно ему отвечает, что он к завтрему это дело уладит. И действительно, на завтра Николай взял назад свой категорический отказ и вновь решил ехать.
Ламздорф (кажется, мне память не изменяет) пристал к Витте с просьбой объяснить, как он добился этого "чуда", Витте отвечал: "Очень просто! Я ему сказал, что если решение Его Величества не ехать непоколебимо, то придется французов, ввиду того, что дело получило слишком большую огласку, чем-нибудь утешить и кого-нибудь послать, например наследника Михаила Александровича. Тогда он весьма быстро сообразил, что все чествования, овации и т. п. выпадут на долю Михаила, весь вспыхнул и злым тоном отрезал: "Нет, я сам поеду".
Звезда Столыпина, как-никак крупнейшего после Витте человека на министерском посту за все царствование Николая, несомненно, стала меркнуть уже задолго до его смерти, и не застигни его предательская пуля агента-охранника, он скоро уже был бы в отставке. И единственно по той причине, что он в известных кругах, благодаря своему выдающемуся ораторскому таланту, стал пользоваться слишком большой популярностью.
Бывший министр народного просвещения граф Игнатьев, единственный из министров Николая пользовавшийся всеобщими симпатиями, так прямо в Думе и говорил: "Господа, хвалите меня, пожалуйста, поменьше: ведь иначе выгонят".
Поразительно мелкая душа вырисовывается из этих мелких фактов!
Вчера -- самодержец Всероссийский, сегодня -- полковник Николай Романов, Николай Последний. Николай Кровавый {Когда во, время коронования Николая II произошла известная Ходынская катастрофа (народ в погоне за даровым царским угощением устроил давку" в которой погибло несколько сот человек), то все русские ясновидцы в один голос твердили: "Кровавое будет царствование". И, оказывается, были нравы. Я слышал в детстве об одном еще более замечательном предсказании. Мне передавали, со слов прадеда" что Александру I знаменитая ворожея девица Ленорман предсказала, что после него три императора взойдут на престол, того не ожидая (Николай I, Александр III и Михаил II)" три умрут не своей смертью (Николай I отравился, Александра II убили революционеры...), а через 100 лет род Романовых на престоле Российском прекратится. Довольно курьезная легенда?..} (последнее название после большевистской эры едва ли за ним утвердится), он, вернее всего, должен был бы называться Николай Ничтожный.
Чего мы боялись? Перед чем трепетали? Чему одни молились? Что другие ненавидели?
Пустое место!
Свободное копирование
