Приложение. Туруханский бунт - 1

Приложение

Л. ЛЕОНОВ-ВИЛЕНСКИЙ

ТУРУХАНСКИЙ "БУНТ" И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА

I. ТУРУХАНСКИЙ КРАЙ.-- ЖИЗНЬ И БЫТ ССЫЛЬНЫХ

 Туруханский край занимает протяжение в 1500 квадратных миль. Южная и средняя часть его -- сплошные, от самых границ на восток до Якутской области, таежные массивы. Проезжих дорог в тайге нет. Только остяки и тунгузы на легких, запряженных оленями нартах, да лесные звери знают тропы и пути таежные.

 По северу края до Ледовитого океана стелется поросшая мхом и чахлым кустарником тундра. По ней кочуют самоеды, юраки, долгане.

 Тысячеверстный, глубокий и полноводный Енисей -- главный и единственный путь сообщения с внешним миром. Летом на лодках и грузовых торговых пароходах, зимою на санях медлительно и почти первобытно происходит передвижение по краю.

 По деревням (станкам), убого прильнувшим к самым берегам Енисея, живет оседлое крестьянское население. Чем дальше на север, все чаще попадаются оставленные жителями выморочные станки "мертвяки"; эпидемии болезней выкосили обитателей или погнали их в паническом ужасе прочь от очагов заразы.

 Основной промысел крестьянского населения -- рыбная ловля и охота: на белку, горностая, лисицу и прочего таежного зверя. Подсобная занятая -- казенная подводная гоньба, сбор кедровых орехов. В южной части края население живет небогато, скорее скудно. Рыбный улов слаб, охота не обильна. Хлеб -- покупной, привозный на Енисейска. И рыбу и пушинку приходилось сдавать по низким ценам местным купцам-кулакам, типичным хищникам, у которых крестьянство пребывало в постоянной экономической кабале. Чем дальше на север, тем богаче промысла и охота, тем зажиточнее население.

 С водворением ссыльных крестьянский бюджет пополнился новыми доходами. Осиновская колония насчитывала до шестидесяти человек ссыльных. Такие же колонии были разбросаны по всем станкам южной части края. Ссыльным полагалось казенное пособие в размере пятнадцати рублей на человека. Некоторые сверх того получали от времени до времени кое-какие денежные суммы из России. В общем месячный бюджет политколонии достигал шестисот -- семисот рублей. Процентов шестьдесят этой суммы уплывало в емкую мошну местных лавочников-купцов за отпускаемые ссыльным товары. Остальные поступали крестьянам в оплату за квартиру, молочные продукты, картофель и прочее. Таким образом в среднем каждая крестьянская семья получала ежемесячное приращение к своему бюджету от семи до десяти рублей -- сумма чувствительная для скудного крестьянского обихода.

 Во главе административного управления края стоял отдельный пристав -- Булевский -- неограниченный владыка огромного по территории и редкого по населению края. Большой любитель карточной игры, сибарит и по природе человек незлобивый, добродушный, Булевский стремился установить мирные отношения с ссыльными; во всяком случае не вел по отношению к ним агрессивной политики. Ссыльные по-своему ценили эти качества "добродушного сатрапа" -- тюфяка Булевского. Настигнутый при бунтевооруженным отрядом ссыльных, он был ими пощажен и мирно отпущен на свободу,

 Не таков был его ближайший соратник -- помощник пристава Воден. Типичный полицейский, одновременно секретный сотрудник охранного отделения, Воден развил в крае широкую сеть шпионажа, слежки и провокации. Он пользовался всяким удобным случаем и поводом для ущемления ссылки, для ограничения тех мизерных "свобод", какие могли быть у ссыльных, запертых, как в мышеловке, в диком и глухом приполярном крае. Имя Водена было ненавистно ссылке. Надо думать, что в цепи причин и мотивов, породивших "бунт", провокация Водена была достаточно веским звеном.

 По всем станкам для наблюдения над ссыльными и пресечения попыток к побегу были поселены стражники-казаки. Некоторые из них относились к своим служебным обязанностям формально, стараясь не раздражать ссыльных и, поскольку это было возможно в их положении, жить "в мире" с "политикой". Были среди стражников и такие, которые "не за страх, а за совесть", с рвением выполняли свою сыскную службу. Кое-кто из них впоследствии, при "бунте" жестоко поплатился за это.

 В частности, таким рьяным, нервировавшим ссыльных охранником был осиновский стражник Игнат -- хитрый, жестокий и гнусный тип полицейской ищейки.

 Отношения политических ссыльных с местным населением были ровные, спокойные. Для вражды и конфликтов не было ни условий ни причин. Жизнь ссыльных и крестьян шла параллельно, не смешиваясь, не сливаясь.

 Станок Осиново -- типичное селение южной части Туруханского края. Пятнадцать-двадцать крепко сколоченных бревенчатых изб тянулись ровной линией по нагорью Енисея.Несколько домишек, разбросанных параллельно первому ряду, создавали отдаленное подобие улицы. Избы по большей части высокие, просторные и всегда светлые, с характерным для севера множеством окон. Внутри деревянными тонкими простенками они разгорожены на две и даже три комнаты-светелки. За избами -- хлева, амбары, кое-где на отлете -- черные дымокурные бани. Дальше тянутся скудные картофельные и капустные огороды. А за ними начинается тайга -- бескрайная, хмурая, жуткая в своей вековой нетронутости.

 Жили ссыльные по крестьянским избам, ютясь по два-три человека в комнате. Были счастливцы, которым удавалось селиться в отдельных крохотных комнатушках. Два дома сплошь заселены были ссыльными. Жилищная нужда, тяга к самостоятельности побудили кое-кого из товарищей заняться постройкой собственных избушек. Житейский уклад был разнообразен. Столовались в одиночку, группами в два-три человека; был и крупный хозяйственный коллектив -- "красноярская коммуна". Организационнее других жили семейные; семейный уклад скрашивал многие тяготы ссыльной жизни, создавал подобие каких-то интересов и не давал мертвящей тоске и скуке подтачивать психическую сопротивляемость ссыльных.

 Голода не знали, но стол был скуден и однообразен. Временами назревала потребность в более сытной и лучшей еде. "Красноярская коммуна" решала тогда "кутнуть". Привлекались другие ссыльные и вскладчину снаряжалась экспедиция в Ворогово для закупки провизии. Варились мясные щи или наварный картофельный суп, жарилась баранина. За стол садилось человек пятнадцать, и начинался "пир горой". После обеда устраивались чаепития, а красноярцы "давали концерт": играли на скрипке, гитаре; пелись песни. На шум и необычайное оживление стекались ссыльные, выползали из своих нор даже семейные, и изба до краев наполнялась народом. Приходили в одиночку крестьяне, присаживались на корточках у дверей и курили свои махорочные трубки и цыгарки, звучно отплевываясь и цыкая слюной; любопытными, затаенными глазами посматривали они на чужаков, стараясь понять незнакомые напевы, веселую удаль и чуждую им печаль этих странных пришельцев.

 Но подобные "пиры" и под'емные настроения были редким явлением. Обычный тон жизни ссыльных давил своим тягучим, уныло-однообразным содержанием.

*

 Стояли долгие весенние дни. Хозяйственные заботы отнимали мало времени. Занимались самообразованием, зубрили иностранные языки, читали и перечитывали завезенные в ссылку или присланные из России книги. Но и книга не поглощала всего свободного времени; многие из ссыльных, особенно рабочие, томились от вынужденного безделья. Книжная учеба привлекала их еще меньше, чем интеллигентов.

 Весной ссыльная неволя не чувствовалась так остро. Радовало солнце, теплые весенние дни; можно было, не углубляясь в опасную тайгу, побродить вокруг деревни и часами смотреть, как бурно и стремительно пробивается свежая зелень, набухают почки лиственницы, распускаются клейкие, нежно-земные листья дикого и густого кустарника.

 Настало лето. Неподвижно-высоко в небе стоял диск солнца и слал на землю жгучие, палящие лучи. От зноя и жары некуда было укрыться. Где-то в большой дали горела тайга; доносился запах гари, и мутный, едкий дым пожарища туманом заволакивал горизонт.

 Пришла полоса полупризрачной яви. Незаметно и странно ушли ночи. Круглые сутки белел дневной свети в два-три часа ночи можно было читать так же свободно, как в полдень.

 До глубокой, поздней ночи беспокойными тенями бродили по деревне ссыльные; вдруг спохватывались, что давно ушел день и клонит ко сну и отдыху.

 Шли спать. Но не давали уснуть клопы. Ими в летнюю пору кишели избы. Зло и больно, до крови искусывали они тело. Разбитые, истомленные, засыпали на несколько часов. Плохо и слабо освежал сон.

 От июня до августа с тонким звенящим жужжанием вьются в знойном воздухе мириады комаров. Жалят, искусывают руки, лицо. Приходится закрывать лицо защитной кисейной сеткой и в какой-то нервной истерике беспрерывно отмахиваться от комариных налетов. К концу июля появляется второй бич таежных мест -- мошкара. Она залепляет рот, глаза. В избах ставят дымокуры -- выкуривают комаров и мошкару. Едкий дым раз'едает глаза, теснит дыхание. Спят под пологами.

 Невеселое, трудное время -- туруханское лето. Томились и нервничали ссыльные. Тяготила психику беспросветная пустота дней.

 Некоторое разнообразие приносил с собой конец лета. Спала жара. Исчезли комары. Ушла странная одурь белых ночей. В тайге поспела лесная ягода -- земляника. брусника. Многие часы проводили ссыльные в лесу, собирая в емкие берестяные туеса бруснику, накапливая запасы ее на зиму. Закупали рыбу: стерлядь, осетрину; солили ее в бочках. Были заняты и иными хозяйственными приготовлениями к зиме.

 Недолго длилась эта пора относительного оживления. Надвинулась осень -- ранние холода, сумрачные короткие дни и долгие темные северные осенние ночи.

 Сидели по домам; вяло занимались книжкой, учебой, стряпали скудный обед. Изредка над скалистым обрывом берега появлялась одинокая фигура ссыльного, долго и молча всматривалась в великую пустынность реки и тайги; потом плелась обратно в жилье.