Глава девятая
ПОГРОМ
Когда я приехал в Киев, то "коммуны" в доме Леминского уже не существовало более. Несколько человек, воротившихся из "народа", жили на краю города, по направлению к так называемой Васильковской Заставе. Стронский поселился с женою в номерах гостиницы недалеко от вокзала. Около этого же времени появились Коленкина и Стефанович, который был в "народе" вместе с Брешковской на юге Киевской губернии.
Помню, утром одного дня (дело происходило, кажется, в августе месяце) он пошел к Лурье, члену кружка "киевских чайковцев", и скоро прибежал оттуда! взволнованный, об'явив нам, что Лурье арестован уже несколько дней назад и что у него при обыске найдены жандармами подробные указания места, где жила в ту минусу Брешковская с подложным паспортом на имя Феклы Косой (с этим паспортом она жила среди крестьян).
Что было поводом к аресту Лурье, с полной уверенностью сказать не могу, но, насколько мне известно, дело было так: Лурье, оставшийся безвыездно в Киеве, служил посредником в письменных сношениях между некоторыми ушедшими в народ в различные местности, и, между прочим, Брешковская вела свои сношения при его посредстве. Кажется, по адресу Лурье списывались с киевскими революционерами приволжане, и там, на Волге, найден был у кого-то при обыске этот адрес.
Широкие преследования революционеров в 1874 году подняты были сначала на Волге, а затем они распространились по всей России. Первый обыск сделан был 31 мая в Саратове, в мастерской, организованной Войнаральским, и этот обыск послужил началом быстро следовавших один за другим обысков и арестов по другим городам. А именно шесть дней спустя был произведен обыск в Москве в типографии Мышкина. По счастью, в этот раз сам Мышкин не был пойман, и ему удалось бежать за границу. После этого произошли аресты в июле месяце в городе Николаевске, Самарской губернии, где находился в качестве фельдшера при земской больнице Судзиловский. Во время ареста Речицкий -- приятель Судзиловского и бывший член нашего американского кружка -- застрелился; а Судзиловскому посчастливилось скрыться и потом бежать за границу. Со всяким новым обыском и арестом жандармы открывали все новых и новых "злоумышленников". Особенно энергичные поиски велись за Коваликом, Рогачевым и Войнаральским, окончившиеся тем, что 12 июля Ковалик был арестован в Самаре, а двенадцать дней спустя -- в той же Самаре -- пойман был и Войнаральский. Рогачев скрылся, уйдя вниз по Волге в качестве бурлака. Начались повсеместные аресты.
Почти одновременно с этими событиями, происходившими на Волге, начались преследования в Черниговской губернии среди сельских учителей по доносу одного из учителей же, некоего Трудницкаго. Так как в Борэенском уезде, Черниговской губернии, в качестве учителя при земской школе был Иван Ходько, об аресте которого, как нам удалось узнать, состоялось постановление, то мы решили его предупредить. С этой целью Дробыш-Дробышевский поехал в Черниговскую губернию, а Стефанович отправился на юг Киевской губернии, чтобы предупредить Брешковскую. Но Брешковская ушла сама раньше, так что ни Стефанович, ни жандармы, прибывшие из Киева почти одновременно с ним, ее не застали на месте. Тогда началась травля по ее следам, и в сентябре месяце она была настигнута жандармами возле города Тульчина, Подольской губернии, где была арестована и откуда перевезена в Киевский тюремный замок. Брешковская отказалась об'явить свое имя и долгое время была известна властям только под вымышленным названием Феклы Косой. Стефановичу не удалось таким образом предупредить ее, он совершенно напрасно блуждал по деревням, всюду разыскивая ее следы.
Свободное копирование
