У дедушки было три сына: Михаил, Иван и Федор. Были ли дочери -- не знаю. Сыновья служили в армии; мой отец, Иван, был бессменным ординарцем Суворова, который за молодость звал его -- Мильга; а кончил службу у Потемкина, был при его кончине. Прослужив 18 лет, вышел в отставку подпоручиком; медалей у него было много: и осьмиугольные, и круглые, и эллипсом. Рассказывал отец много. Дисциплина тогда была строгая; ездивши с Потемкиным в карете, должен был стоять навытяжку во весь путь. Отец был замечателен тем, что к нему не приставала чума, а поэтому он часто был начальником чумных лазаретов.
-- Я, братец мой, ел с ними, спал на их кроватях.
-- Как же вы, батюшка, не боялись?
-- А молитва, братец, от всего сохранит, бывало все в дегтю, а я не пачкался.
-- Батюшка, при вас брали Одесс?
-- Эх, братец, какой Одесс, мы брали Хаджи бей. Мы с Дерибасом тихо подошли перед зарей, так тихо, что колесы у пушек были обмотаны соломой, тесаки обмотаны паклей. Пришли и стоим, никто и шепотом не говорил. Только стало всходить солнце, смотрим: крепость тихо поднялась на воздух, покачалась, покачалась, да и развалилась надвое. После мы и строили Одесс.
Мой отец очень любил рассказывать о старине. Певал он принятые тогда в армии припевы, например, большой припев при ограждении лагеря рогатками. Расходились спать по палаткам, и много припевов. Зачем я не записал? -- Не думал, "Старина" потребует моих воспоминаний. Помнил отец мой весь артикул того времени. Развеселившись, отец захотел показать мне кой что из артикула. Я скомандовал: "Налево кругом!"
-- Не так, братец, направо кругом, -- ружье к ноге, ружье спереди себя, перемени руки, правую ногу вперед, ногу на место, левую ногу вперед -- всякое движение с приговором.
Чтобы сделать направо кругом -- я насчитал до 18 ти темпов! Настоящий танец. Вместо "марш" командовалось "ступай". Что за удивительный народ был тогда! Отец рассказывал, что они с Суворовым зимою формировались в Полтаве, им много привели рекрут, отец имел капральство. Был отдан приказ -- девятерых забей, а десятого выучи.
-- Ко мне в капральство попали два из духовного звания; здоровяки, молодые. Они всегда держали нагнувши голову так, что бороды касались груди. Что я ни делал и как ни наказывал -- не помогало. Я сделал завостренные лучинки и каждому по две лучинки одним концом упер в грудь, а острыми концами подставил по сторонам бороды. Что же ты думаешь, лучинки прокололи в рот, а бороды уперлись в грудь.
-- Батюшка, вы видели, как кончался Потемкин?
-- Я, братец, стоял в ногах.
-- Не помните ли, что он говорил?
Он сказал: "Доктор, спаси меня, я полцарства дам тебе" (что это -- пародия Шекспира?). Доктор поднес ему образ и сказал: "Вот твое спасение". Потемкин крепко прижал образ и скончался.
Четыре раза гостивши у меня в Киеве, много рассказывал отец; рассказы весьма любопытные для современников, но не записал -- жалею.
Старший брат отца, Михаил, был капитаном, отец называл его мудрым, он управлял всем полком. Полк стоял в Варшаве; Михаил влюбился в польку, женился, через неделю жена ушла; Михаил нашел ее в публичном доме. Сошел с ума и в тихом, молчаливом сумасшествии долго жил у моего отца.
Меньшой, Федор, вышел тоже подпоручиком в отставку; холостой, захотел отделиться, а так как Золотилово состояло из 30 душ, то в уважение того, что Михаил жил у отца, Федор взял 10 душ и пустошь Соловьево.
Михаила я хорошо помню; он был выше моего отца, говорят, необыкновенно силен, всегда молчал, любил очень мою мать; бывало, вспыльчивый мой отец расшумится, Михаил молча, одной рукой вытолкнет его за дверь и дверь на крючок -- все молча. Я не видал его улыбки. Отец уважал его как старшего брата. Отец рассказывал мне, когда я родился, Михаил целые часы носил меня и гладил. Раз в сумерки топились печи в Золотилове, дядя Михаил носил меня по зале, в комнате никого не было, случайно входит Никита и видит -- Михаил поднес меня к печке, полной жару, гладит меня, называет "заинька" и хотел изжарить. Никита бросился, схватил меня и сказал:
-- Михаил Дмитриевич, что вы, сударь, опомнитесь!
Дядя отдал меня, взялся за голову и начал молча ходить, что он делал постоянно. В Можайск его не брали.
-- Батюшка, как вы познакомились с моею матушкою?
-- Зачем, братец, знакомиться: покойный батюшка приказал: "Иван, поезжай в Рузу к Максиму Кузьмичу Ломову, у него одна дочь, Прасковья, ты на ней женись, я уже все сладил, и приезжай с женой. Очень не хотелось мне жениться. Я дорогой нарочно не мылся, выпачкался, нарочно разорвал брюки на коленях, разорвал локти сюртука -- думал, откажут, ничего не помогло, сыграли свадьбу, и я вернулся с женою.
-- Почему же вы не сказали своему отцу, что вы не желаете жениться?
-- Как можно, братец, сказать отцу! Божия заповедь -- чти отца твоего -- тогда все жили по заповедям, скажи ка я -- угодил бы на конюшню.
Свободное копирование
