Обретённое лето - 7

Обретенное лето. 13-е августа

 ЗАГАДОЧНЫЕ ОГНИ

 Денек начинался серый и ленивый. Утро, как в том романсе, было туманное и седое. деревня на том берегу затаилась и никак не хотела просыпаться. Тих был и наш лагерь: не хотелось петь песни и рубить дрова, благо их еще вчера попели и наготовили достаточно. Но было тепло, и мы не собирались ни в коей мере отказываться от увлекательного круиза по "кижскому ожерелью". Правда, при этом слегка сомневались, не подведет ли нас юный гид, вдруг сошлется на нелетную погоду и не захочет высунуть носа из дома.

 К деревне мы лихо подкатили на той же лодке, которую вчера взяли напрокат у обманщика Площадного по принципу " с паршивой овцы - хоть шерсти клок."

За ночь лодка разбухла и протекала теперь гораздо меньше, так что даже взыскательная Алена, изрядно надоевшая гребцам вчера своими поминутными взвизгиваниями, осталась довольна. Амплитуда синусоиды, описываемая лодкой по пути следования, также значительно уменьшилась, так что наше опоздание составило всего двадцать минут. При этом ни разу не врезались ни в один из островов и прочие плавучие предметы.

 Но пирс был пуст и горизонт тоже. Спросили у ближайшей бабки, куда делся Володя, и получили ответ, что он минут двадцать назад куда-то укатил на моторке. Так возникло очередное ожидание, уже не первое и далеко не последнее в этом походе.

 Магазин снова был закрыт, но продавщица копошилась внутри и не успела спрятаться под прилавок, когда ребята заглянули в окно. Ей жестами было объяснено, что нам нужен всего лишь хлеб, и тогда она, воровато озираясь по сторонам, жестами же показала, чтобы зашли с черного хода. Она спешила куда-то то ли принимать, то ли сбывать какой-то товар, но хлеб все же выдала, кляня себя в душе за потерю бдительности. Тогда, осмелев, ей объявили, что нужен еще сахар. Выдала и его, поставив условием перетаскивание двух ящиков с места на место.

 Чуть позже, когда к магазину подошла следующая партия таких же страждущих, он был уже пуст, так как продавщица второй оплошности не допустила и надежно скрылась под прилавком.

 Вскоре мы услышали знакомый треск мотора и к берегу подкатила ожидаемая нами лайба. Через пару минут мы уже поплыли в ту же сторону, откуда появились полчаса назад, затратив при этом время и энергию. Особенно негодовал гребец, то есть я.

 Проплыли мимо нашей сторожевой ели, мимо того места, где Славка обычно ловит рыбу. При этом он, вытягивая шею, все тщился разглядеть, не клюет ли кто-нибудь на одной из его донок, и чуть не вывалился при этом за борт. Дальше мимо нашего лагеря, который, как ни странно, не подавал никаких признаков жизни. Мы не стали гадать, что там могло произойти с командором, потому что моторка плыла все дальше и картины одна невероятнее и интереснее другой вставали по курсу. В одной из бухточек наша утка как обычно прогуливает своих малышей. При нашем появлении все стали нырять, утята старательно копировали свою мамашу, но воздуха им не хватало, и бедняги выскакивали из воды как пробки. Увидев, что неведомое чудовище уже рядом, в ужасе ныряли снова, потом из воды появилась совершенно ошалевшая утка и пустилась наутек, предоставив своим деткам выпутываться самим.

 Первым на нашем пути согласно инструкции был Волк-остров, тот самый, куда позавчера пресловутый Площадной перевозил на моторке милицейского лейтенанта.

 Примечание автора: конечно, этот рассказ требует непременных иллюстраций в виде фотографий. И они есть в немалом количестве, вот только мой сканер валяет дурака и отказывается переводить их в электронный вид. Но я обязательно рано или поздно с ним совладаю и тогда прикреплю их к тексту. Пока же читателю ничего не остается, как верить мне на слово.

 Кстати, название Волк-остров местные произносят в одно слово, делая при этом ударение на первом слоге, как и во многих карельских словечках.

Часовня, расположенная на нем, интересна тем, что с трех ее сторон прилепились так называемые "гульбища", этакие крытые галерейки, идущие вдоль стен. Наверное, местные девки перед началом службы ходили по ним взад и вперед как манекенщицы, демонстрируя свои наряды. Лучшего места для этого все равно было не найти.

 Больше гульбища не встречались нам ни в одной из часовен. Наш гид рассказал, что однажды в этой деревне случился пожар, во время которого сгорели два дома, стоявшие справа и слева от церкви, между тем как сама она осталась цела и невредима. Трудно заподозрить его в клерикальной агитации.

 Остается лишь добавить , что часовня построена в ХVII веке и называется церковь Петра и Павла.

 Между тем на Онего разыгрался сиверко, заставивший нас застегнуться на все пуговицы, нахлобучить капюшоны, и даже приглушил на какое-то время мотор у нашей лодки.

Так вот где выверка - крепка ли воля?

Ударил сиверко, надсадно воя.

Он не уляжется, он полон гнева.

Сейчас покажется с овчинку небо!..

 Но, к счастью, не захотел с нами связываться сиверко, почувствовав, что мы не лыком шиты (недаром добрая половина из нас в тельняшках) и полетел дальше по губам, пугать тех, которые послабее.

 А мы благополучно пересекли озеро в этом месте и пристали к противоположному берегу, где и увидели ЦЕРКОВЬ В ПОДЪЕЛЬНИКАХ. По научному она именуется Параскевы и Варлаама.

 С берега церковь не видно, хотя она всего в каких-то пятидесяти метрах, - до того надежно прикрыта громадными елями в два с половиной обхвата.

И еще вокруг нее возвели работящие руки ее создателей каменную изгородь (ХIХ век) и у входа поставили лавочку. Мы потом долго колесили по Карелии и видели множество церквей и часовенок, но ничего подобного больше не встречали. Эта - вне конкуренции!

 Здесь в Подъельниках в здание веры был заложен еще один краеугольный камень: мы собственными глазами видели поверженную наземь ель, одну из этих громадин, в которую в прошлом году во время грозы попала молния. Дерево росло буквально в нескольких метрах от церквушки и каким-то чудом не зацепило ее при падении. Может, оно и сейчас там еще лежит, желающие могут убедиться.

 Это благословенное место мы покидали с сожалением, но по программе следующим номером была церковь в Воробьях. Снова мимо Кижей, только теперь уже с другой, западной стороны. Полюбовались с воды на другую деревушку под названием Васильевское, которая лежит в стороне от туристских маршрутов. Деревушка состоит всего из нескольких домиков, но в отличие от Ямок имеет свою церковь, весьма серенькую и никакого интереса не представляющую.

 В Воробьях было пустынно и по пути в церковь валялись две дохлые птички. Правда, это были не воробьи, как можно ожидать. Церковь носит название "Кирика и Улиты", она большая и кое-где замшелая. После Подъельников она уже и совсем не смотрелась - проста и органична композиция, невычурны и бесхитростны ее причелины, план приближается к квадрату, прилепы в верхней части стен распределены скупо. До свидания, Кирик с Улитой, всего вам доброго!

 Можно было бы заглянуть еще на Корбу, также числящуюся в кижском ожерельи., но она стоит особняком и наиболее удалена от острова. А погода попрежнему не радует, поэтому покатили прямиком к себе на северный мыс.

 Теперь вся островная программа выполнена полностью и довольно малой кровью, всего лишь потерей одного дня, к тому же пасмурного и неуютного, так что его было ничуть не жаль.

 По пути в лагерь мы вспоминали талантливых наших предков, зодчих древней Руси Петра Потапова, Бажена Огурцова, Трефила Шарутина и других, имена которых не дошли до нас. Они в совершенстве умели использовать природные свойства материала. Из плотной красноватой сосны или из тонкослойной ели ставили срубы ; из сосны же или из податливой липы вырезали орнаменты причелин и подзоров, из осины стругали "лемех", словно чешуёй покрывая им кровли. Они знали, в каком направлении нужно стругать дуб, чтобы заблистали на свету широкие сердцевидные лучи древесины. Знали рубки " в обло", " в ус" и "в лапу".

На небе солнце и в тереме солнце,

На небе месяц и в тереме месяц,

На небе звезды и в тереме звезды.

 ...Готовясь к ужину, пилили мы с Димкой толстенную ольху, росшую на берегу в зарослях. Она хотя и была суха, не больно-то поддавалась. Мы зверели все больше, пробовали пилить под разными углами,в бешенстве трясли дерево и чуть ли не на голову при этом становились. Наконец, последовал сильный рывок кого-то из нас, и в руках у второго осталась лишь рукоятка пилы с небольшим куском металла. Мы так и развалились в разные стороны.

 Чертыхаясь, дорубили дерево уже чисто из принципа, а в душе скорбели о безвременно ушедшей от нас пиле, да еще и в самом начале похода. Особенно скорбел я, поскольку взял эту пилу напрокат у своего товарища, заядлого походника. И как я теперь буду с ним расплачиваться?!

 Пилка была почти вдвое короче, чем обычные, да к тому же настолько гибкая, что ее можно согнуть в кольцо и запихнуть в любой рюкзак. И надо же случиться такому!

 Зато вечером пекли блины. За ужином раздавались робкие голоса энтузиастов, что вот сегодня последний вечер на Кижах и хорошо бы это как-то отметить, но командор наложил вето на подобные высказывания.

- У нас, - заявил он, -все время в НЗ должна быть как минимум одна бутылка, хотя бы для чисто медицинских нужд. Вот сегодня пилу сломали, а кто знает, что нас еще ждет впереди...

 К вечеру развиднелось, и на небе во главе со здешней королевой ночи Венерой стали зажигаться другие звезды, названий которых мы не знаем. Их было столько, что в случае необходимости подвесить еще одну было бы проблематично. Залюбовавшись на обонежское ночное небо, мы не сразу заметили, как в поле нашего зрения появились другие огни, а когда заметили, то слегка обалдели от неожиданности и красоты.

 Огни были разноцветные, зеленые и красные и , что было самое удивительное, они двигались.Все это происходило за проливом, где маленькая деревушка. Создавалось впечатление, что там за деревней кто-то двигался в ночи с разноцветным фонариком и что-то искал. Огни исчезали за избами и появлялись снова. Их происхождение было таинственным и долго никто из нас не мог сообразить, в чем там дело. Наконец, общими усилиями догадались, что там, далеко, снова начинается оно, Онего, и где-то по нему плывет корабль с огнями расцвечивания, чтобы не спутали его в ночи с чужим, и мало ли зачем еще...

 Огни долго мельтешили в поле зрения, а потом исчезли так же внезапно, как и появились.

Уж мы ли фантазировать не храбры?..

А тут, почти невидимый во тьме,

Нам огоньками помигал кораблик,

Встречавший нас, качаясь на волне.

За лесом, за ночными островами,

Где слилась с небом черная вода,

Зеленый с красным нас куда-то звали,

А мы так и не поняли, куда...

 Спать не ложились долго, хотя на следующее утро собираемся вставать рано. Наконец, разошлись, продолжая напевать вполголоса: " И кто его знает, чего он моргает,"