Мои воспоминания - 305

 Окончив свой 4-недельный курс питья вод, я, оставив жену, {продолжавшую их пить} с сестрою в Гомбурге, поехал в Лондон. Я плыл по Рейну, великолепные берега которого производили на меня сильное впечатление; не могу сказать того же о развалинах разных замков, видимых с парохода; я ожидал от них гораздо более. В Кельне, конечно, я осмотрел собор{[1]}; он привел меня в восхищение. Пароход, на котором я плыл, был наполнен пассажирами; между ними был один русский князь Лобанов{[2]}, которого я ребенком, а потом студентом знал в Москве; впоследствии он был женат на дочери{[3]} фельдмаршала князя [Ивана Федоровича] Паскевича. Когда накрыли на палубе парохода стол, я и Лобанов сели рядом; все немцы говорили вместе, и этот говор нам крепко надоел. Лобанов спросил меня, нет ли возможности заставить их молчать; я отвечал, что это очень просто, стоит только спросить шампанского, и немцы разинут рты. Это средство оказалось удачным, но мы не могли выпить бутылки, так как только что кончили курс минеральных вод. Лобанов однако же, видя, что мое средство достигло цели, чтобы еще долее заставить молчать немцев, спросил еще бутылку шампанского, тогда как из первой выпито было нами только по одному бокалу. Тогда немцы, перешептываясь, выводили заключение, что мы, должно быть, два русских князя. {Предвижу замечание, что глупо было платить за две бутылки вина, когда и одной не могли выпить, но это замечание могут сделать только те, которые не испытывают того неприятного чувства, которое я испытываю от долгого слушания немецкого языка, особливо некоторых из его наречий.}

 В Лондон приехал я на пароходе из Остенде; ехав по Темзе, я восхищался огромным числом шнырявших пароходов, которые тогда были на наших реках большой редкостью, и удивлялся, что в этой свободной стране все, как то: разные общества, каналы и пр., носит название королевских. Пароход наш пристал у Блеквальской пристани, где на таможне осмотрен был пассажирский багаж. Из Блекваля я отправился {в вагоне} по железной дороге, идущей по самому Лондону, часто над крышами его домов. Эта дорога имеет около 6 верст протяжения; в то время вагоны на ней приводились в движение постоянными паровыми машинами, поставленными на обеих ее оконечностях.

В Лондоне я остановился в пансионе г-жи Сандерс (род меблированных комнат со столом) на Гольденсквере, -- который мне был рекомендован [Матвеем Степановичем] Волковым. В некоторые из этих пансионов принимают постояльцев только по выбору; сo мною приехал какой-то пруссак; его не приняли, хотя и были пустые комнаты; меня же впустили, вероятно, как русского, так как тогдашние русские путешественники в Европе большей частью принадлежали к высшему обществу, а может быть, хозяйка пансиона была предварена Волковым, которого я нашел в этом же пансионе; мои[[4]] окна выходили на Гольденсквер. В 8 час. утра подавали чай и кофе, в час пополудни был завтрак, которым я ни разу не воспользовался, а в 6 час. обед за общим столом, из хорошей провизии и сытный. Недоставало только супа, но предупредительная хозяйка, зная, что русский человек без супа не обходится, приготовляла таковой для меня одного. Передо мною ставили миску горячего душистого бульона, чем-то приправленного. Из учтивости приходилось съесть хотя несколько ложек этой бурды. За стол ежедневно садилось человек 20, частью живущих в пансионе, а частью приходивших только обедать; из последних было несколько лиц, в продолжение десятка лет ежедневно обедавших в пансионе. В числе их был один англичанин, средних лет, большой шутник, говоривший по-французски и занимавший своим разговором новых обитателей пансиона. Он со мною и Волковым ездил в Виндзор и Ричмонд в омнибусе; мы сидели в верхних наружных местах, чтобы лучше обозревать местность. {Волков, впрочем, постоянно ездил в этих местах, на которые лезть, по его худобе, он не находил неудобным.} Дорогой наш англичанин-чичероне прикинулся французом, говоря со мною и Волковым по-французски, а со своими соотечественниками несколько исковерканным английским языком, и очень часто употребляя имя Веллингтона{[5]}, постоянно называя его Villainton.