2.
В Киев я приехал накануне всех этих событий, в феврале 1989 года. Этому предшествовали события, навсегда изменившие не только мою жизнь, но и жизнь многих других людей, близких мне и не очень. До Киева у меня была семья, где я был согрет и обласкан. И у меня была, что редко бывает, любимая работа. До Киева я жил обычной жизнью среднестатистического инженера с хорошей перспективой. В свободное время баловался писательством, снимал репортажи для газет, крутился среди завсегдатаев клуба авторской песни, ходил на концерты бардов и был знаком со многими из них. Ещё я любил рыбалку и каждую осень пропадал на водоёмах со спиннингом. И вот на четырнадцатом году вполне благополучной жизни я свихнулся. Цепь случайностей в тот год свела меня с молодой женщиной, которая не просто понравилась, а понравилась окончательно и бесповоротно. Короткая связь переросла в чувство такой силы, что я не смог удержаться: прежняя жизнь для меня уже не имела смысла. Моя любовь жила в Киеве, а я – на самом дальнем, восточном краю Украины, в Луганске. На протяжении семи месяцев, едва дождавшись пятницы, я летал Аэрофлотом в её город, а в воскресенье вечером возвращался, чтобы через неделю повторить всё сначала. Долго так продолжаться не могло, нужно было на что-то решаться, и я решился.
...Если бы у меня тогда были сегодняшние мозги, то я вряд ли бы сделал то, что сделал: одним словом перечеркнул не только прежнюю жизнь, но и жизнь двух близких мне людей – жены и сына-подростка, который именно в то время остро нуждался в отцовской поддержке.
Вскоре мы развелись. До сегодняшнего дня не могу спокойно вспоминать, как прощался с сыном: мы стояли друг против друга, и я что-то бормотал в своё оправдание. Потом я сказал: «Мы с мамой решили пожить отдельно». Он спросил, видимо не понимая, насколько всё плохо: «Ты скоро вернёшься»? А я отвернулся, чтобы он не видел, как я плачу.
Через несколько лет первая жена умерла от рака крови. Забрать в Киев семнадцатилетнего подростка я не смог, потому что, не имея постоянной киевской прописки, сам жил на птичьих правах в тёщиной сталинке на краю Печерска. После смерти матери к мальчику приехала жить бабушка, моя бывшая тёща. Через год после окончания сыном школы они уехали в Израиль. Когда я, после долгих лет разлуки, прощённым отцом приехал в гости к старшему сыну – одному из лучших программистов страны, - то услышал слова, поразившие меня своей правотой. Он сказал: «Папа, я приехал в Израиль с надеждой в то, что родственники в чём-то смогут помочь. Они были простыми рабочими и ничего не смогли сделать для меня. Мне пришлось рассчитывать лишь на свои силы. Всё, чего я смог добиться, я добился своим трудом. Сегодня у меня есть всё, и не факт, что я смог бы чего-то достичь, пользуясь чьей-то помощью».
...В Киеве свадьбу не делали: после регистрации мы вернулись домой и немного посидели в кругу друзей. В тот вечер я чувствовал себя обезьянкой, взятой на время из зоопарка: ничуть не стесняясь, гости с нескрываемым любопытством меня разглядывали. Утром следующего дня я отправился покупать платяной шкаф (на софу тогда денег не хватило) и дверное полотно: молодой жене доктора предписали спать на жёстком. Двухкомнатная квартира в монументальной сталинке принадлежала тещё – в бОльшей комнате жила она, в меньшей – я с женой. Щит, купленный в магазине стройматериалов, прекрасно лёг на развернутую диванную подушку. На щит положили матрац и получилась односпальная ортопедическая кровать. Мне места на этом монументальном ложе не хватило и следующие одиннадцать лет я вёл «половую жизнь», на ночь расстелив матрац посредине комнаты. Удивляюсь, как мы при такой жизни ухитрились сделать двоих детей?!
...Работу в Киеве нашёл быстро – помог случай. На Московской площади, в трёх троллейбусных остановках от дома, получил я должность инженера проектно-технологического треста Минсельстроя Украины: пригодились прежние навыки. Первое время пришлось работать за чертёжной доской проектного отдела, но уже через три месяца меня назначили начальником в новый отдел. Тогда ещё ничто не предвещало скорых перемен, но они пришли. Развалился Союз, на множество удельных княжеств распалась теперь уже самостийная Украина – своим людям «на кормление» вчерашние партийные боссы отдавали не только области, районы, города, но и по инерции ещё работающие предприятия. Их новые руководители были – в основном – мало профессиональные люди. Сразу стали рушиться производственные связи, останавливаться предприятия. И люди из ворот предприятий хлынули на улицы – без работы, без средств, без надежд на лучшую долю. После окончания радиофизического факультета моя жена успела немного поработать в ЦКБ киевского завода «Арсенал». Начавшаяся вскоре конверсия погубила разработку систем лазерного вооружения и ЦКБ осталось без заказов. Ещё какое-то время она ходила «на работу», но денег не платили, и однажды она осталась дома. С этого дня в семье остался один кормилец – я. Потом не стало работы и у меня – все нуждались в наших разработках, но ни у кого не было средств платить. Было даже такое: один из колхозных председателей пообещал рассчитаться с нами десятью свиньями. Посоветовавшись с директором, мы решили отказаться от бартера: морозильных камер у нас не было, а продавать хрюшек было не выгодно: мясо-молочная мафия, орудуя на рынках Киева, вынуждала хозяев продавать посредникам мясо за копейки. Вскоре мне пришлось уйти с работы, но и тут снова повезло!
