Расскажу о забавном случае, который случился на экзамене после первого курса. Попал я к Алфёрову. Он рассеянно слушал ответ на первый вопрос билета, потом повернулся ко мне, посмотрел на меня, спросил, как фамилия, поставил "отлично" в зачётку и в ведомость, не говоря ни слова. Видимо, вспомнил меня, мой ответ на вступительном экзамене. Мои однокурсники опешили. Как-так , на второй вопрос вообще не отвечал, был ещё третий вопрос с какой-то задачей и преподаватель, ничего не объясняя, поставил "отлично".
После сдачи вступительного устного экзамена я побежал в деканат с экзаменационной ведомостью. Сотрудник деканата, не скрывая эмоций, обрадовался, сказал, что рады за таких абитуриентов, поступивших на наш факультет.
-- Вы не против будете, если мы назначим вас старостой курса или комсоргом?
-- Вообще-то я приехал только учиться, а не заниматься общественной работой.
Забегая вперёд, скажу, что ни старостой, ни комсоргом меня не выбрали. Но уговорили меня стать редактором студенческой стенгазеты, которая называлась профсоюзной газетой. Вывешивалась она в общежитии на входе. На факультете было две газеты: комсомольская и профсоюзная. Комсомольская висела в красочном обрамлении в институтском коридоре напротив деканата. Не видел ни разу, чтобы её кто-то читал. Мою газету в общежитии читали ВСЕ. Около газеты стояла толпа при каждом новом выпуске. Назначение редактором я получил, видимо, по школьной характеристике о том, что я в школе был редактором школьной газеты. В школе я был редактором в единственном числе, а в институте подобрал редакцию из студентов общежития, был в составе редакции "профессиональный" художник. Он учился в художественной школе. Рисунки по оформлению газеты мне не нравились, но я со школьных времён уяснил, что брать на себя ВСЁ нельзя. В частности, нельзя "отбирать хлеб" у сотрудников редакции. К стенгазете обязательно прикладывались плакаты, юмористические (как я считал), о жизни студентов и их успеваемости. В составе редакции были остроумные ребята, которые предлагали тексты в стенгазету и в содержание плакатов. Читать нашу газету приходили даже москвичи, которые в общежитии не жили. Один москвич был и в моей редакции.
Он рассказал мне жуткие истории о своём московском житье. Он страшно завидовал нам, живущим в общежитии. Добираться до института ему приходилось часа полтора, дом был клоповником, кровати отодвигались от стен, под каждую ножку ставилась банка с керосином. Но клопы прыгали очень далеко от стен и даже падали на кровать с потолка. Над самой кроватью у него висел балдахин из марли.
В редакции был даже некий Пузиков, обалдуй, который после занятий до темна играл в футбол во дворе. Учился он на тройки, стипендию не получал. Но папа, какой-то начальник в г. Орджоникидзе, каждый месяц высылал Пузикову 500р в месяц. Про него на факультете ходили анекдоты, в основном, не цивильные. Расскажу о двух, приличных. Сдаёт он экзамен и преподаватель говорит: "Не знаю, что вам поставить --неуд или что-то пониже". "Не ммучайтесь (Пузиков немного заикался). Ставьте тройку - ннемного не доучил",-- и пошёл из аудитории.
Преподаватель оцепенел от такой наглости и в зачётку поставил "уд".
Второй анекдот. Идёт практическое занятие в лабораторном корпусе. Там стояла или мини-котельная или что-то похожее на котельную. Преподаватель и рассказывал, и показывал. Обращается к Пузикову : "Что это Вы и не слушаете, и не смотрите, а учитесь по специальности "Котельные установки". Она была заведующей кафедрой "котельных установок". Он поворачивается к ней и говорит: "Мария Исааковна, я Ваши ккотельные установки вижу в первый и последний раз". Говорят, что зав. кафедрой упала в обморок. Но был Пузиков очень остроумным парнем, и я держал его в редакции.
Однажды для очередного выпуска я придумал один плакат и, поскольку он был "мой", рисовать художнику не доверил, нарисовал сам. На плакате были изображены три студента: двое за столом с початой бутылкой вина на столе, а третий лежал под столом. Подписи - один другому "на нас, пьяницах, социализм держится" и дальше как пояснение : "Вот если бы в стране не было таких пьяниц, как мы, то давно бы уже жили при коммунизме".
Вечером прибежал парторг, жил на одном этаже с женой, тоже студенткой МЭИ, в отдельной комнате. "Ты что, Петрищев, что с утра ел? Уху ел или белену? Немедленно убери плакат про студентов-пьяниц!". Я собрал членов редакции и спросил: "Что будем делать?" Им мой плакат очень понравился. И они мне сказали: "Если снимешь плакат, мы уйдём из газеты". Я плакат снимать, конечно, не стал. Но утром обратил внимание - а плаката-то нет. Похоже, парторг сам снял, чтобы не было большого скандала.
Свободное копирование
