****
Вспоминаю нашу возбужденную беседу после ознакомления офицеров политотдела со стенограммой выступления Хрущева на ХХ съезде КПСС в 1956 году, состоявшуюся у него в каюте.
Переполненные противоречивыми чувствами и мыслями, мы с Саблиным сразу после совещания отправились на катере к его эсминцу, заперлись в его каюте и «без свидетелей» стали делиться своими впечатлениями.
Меня удивило большое количество книг на различные темы у него в каюте, по сравнению с другими замполитами.
Над его письменным столом висел портрет лейтенанта Шмидта. На столе стояли в рамочках фотографии его отца, - капитана первого ранга, матери, жены и сына. В ходе беседы я узнал, что он с юных лет любил художественную литературу, историю, политику, переживал за все, происходящее в стране. Всё обсуждалось в его доме.
Мы единодушно пришли к выводу: понятие «культ личности» не соответствует действительности. А где была вся партия, Политбюро, весь советский народ?
Почему в докладе ничего не сказано о необходимости суда над главными виновниками преступлений, главарями массовых репрессий, как это происходило на Нюрнбергском процессе?
Мы говорили о том, что давно пора предать гласности кровавые события, происходившие в России в течение всей ее тысячелетней истории и, особенно, - за годы большевистской власти.
****
В 1964 году произошло тайное, обставленное ложью свержение Хрущева. Замена его Брежневым означала конец хрущевской «оттепели». Сталинская номенклатура одержала реванш. С приходом Брежнева вновь начались репрессии и агрессии. Снова стали преследовать инакомыслящих (на сей раз названных «диссидентами»). Сплошь и рядом нарушались права и свободы человека.
Советские войска вторглись в Чехословакию и Афганистан. Об этом судачили на российских кухнях, но мало кто решался протестовать вслух. Все пели: «А нам всё-равно!..».
****
Цель Саблина как раз в том и состояла, чтобы сказать правду о диктатуре партийной номенклатуры над народом.
Крикнуть во все горло – он считал последним своим шансом. Как в стихотворении Евгения Евтушенко «Три минуты правды»… В своем радиообращении, записанном на магнитофоне «Комета», который имелся у него в каюте, Саблин сказал:
« Практически судьба всего народа находится в руках избранной элиты в лице Политбюро ЦК КПСС. Скажите,где, в каком печатном органе или в передаче радио или телевидения допускается критика верхов?
Мы, конечно, можем миллион раз хохотать над сатирой Райкина, журнала «Крокодил» и киножурналом «Фитиль», но должна же когда-то появиться слеза сквозь смех по поводу настоящего и будущего Родины?
Пора уже не смеяться, а привлечь кое-кого к всенародному суду и спросить со всей строгостью за весь этот горький смех.
Наше выступление – лишь пролог, малентький импульс, который должен послужить началу всплеска.
Ваша политическая активность, всеобщее выступление против власти одной партии спасет дело, начатое нами.
Поддержите нас, товарищи, в нашей борьбе за демократию, против диктатуры партии с ее личными экономическими и политическими интересами. - До свидания! – закончил свою речь замполит Саблин.
****
Как стало известно позже, восставший корабль подвергся бомбардировке и артиллерийскому обстрелу, лишился передвижения и был отбуксирован в порт, а его личный состав доставлен в Москву, на Лубянку, а затем – в Лефортово.
Решение о судьбе Саблина принимал сам генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев.
Он еще до суда приговорил Саблина к расстрелу, а весь экипаж к различным срокам заключения.
В следственной тюрьме КГБ Лефортово Саблин прожил 9 месяцев. Допросы велись каждый день с утра до вечера, не столько с целью выяснить обстоятельства дела, сколько для того, чтобы сломать, подавить волю, лишить Саблина сил, возможности выступить на суде. Следователи менялись, уходили на отдых, их сменяли новые. О том, сколько часов длилось его физическое и психическое истязание говорят 39 томов протоколов по его делу.
Для его допросов была подобрана группа следователей КГБ, усилия которых, как и всё окружение, были направлены на то, чтобы не допустить его выступления на суде, не дать ему сказать того, что он думает… Был назначен особый адвокат, сделавший все возможное, чтобы утопить Саблина, выступавший не в его защиту, а против него, в защиту режима, власти, системы, поддержавший выдвинутый обвинением приговор – высшую меру наказания.
****
Думая сегодня о поступке Саблина, я понимаю, каких нервов стоила ему эпоха Брежнева, какие усилия ему приходилось над собой постоянно делать, чтобы не «сорваться».
Он прекрасно понимал, что в этой системе он ничего не добьется своими устными выступлениями перед моряками, равно, как и письмами или протестами в различные инстанции. Нужны были какие-то активные действия, использование самых мощных сил государства.
А такими силами были только Вооруженные силы.
Несмотря на успешное продвижение по службе, Саблин пошел на борьбу со сталинско-брежневским бесчеловечным режимом понимая, что это может стоить жизни и ему и его семье.
Он выступил в самый разгар безвременья, «озвучил» в 1975 году то, что лишь через 10 лет получило у нас название «гласность» и «перестройка»…
Военная коллегия Верховного суда, согласно указания генсека Брежнева, что было равносильно приказу, приговорила Саблина к смертной казни – расстрелу «без конфискации имущества за отсутствием такового». Этот приговор обжалованию в кассационном порядке не подлежал…
****
О подвиге капитана Саблина в США узнали в том же году из книги «Последний парад. Хроника антисоветского мятежа». Эта книга быстро стала бестселлером.
В 1986 году вышла художественная версия этой книги –
кинофильм «Охота за Красным Октябрем», получившая премию «Оскар».
В России лишь четверть века спустя по Центральному телевидению был впервые показан
документальный фильм по делу Саблина, до самого последнего времени скрывавшийся под грифом «совершенно секретно».
В ходе перестройки многие из диссидентов были оправданы, получили всенародное признание. Но вот что-то я не вижу, чтобы ореол славы распространился на Валерия Саблина.
К сожалению, большая часть населения ничего не знает о Саблине. Более того – до сих пор не осознала своей вины во всем происходящем…
Свободное копирование
