История одной жизни - 43

Акушерство, гинекология и мои хирургические подвиги

Как я упоминал выше, на моем участке была высокая детская смертность, особенно среди детей до года. У ослабленных войной и голодом 1947 года матерей часто рождались недоношенные, склонные к рахиту и дистрофии дети. Все они требовали повышенного внимания. У нас были патронажные сестры, с ними я выезжал на ежемесячные медосмотры детей и оказывал посильную помощь, включая бесплатную выдачу лекарств. Такая практика себя оправдывала, хотя и требовала от медперсонала больших усилий, потому что поездки выполнялись в любую погоду при отсутствии нормального транспорта.

На моем участке женщин осматривала акушерка. Она же принимала роды. Роды были единственным видом медицинской деятельности, в котором я «плавал». По молдавским обычаям, мужья рожениц стояли за дверью с полотенцем для акушерки в подарок и бутылью вина, которым окропляли губы младенца.

Однажды мне пришлось сделать прерывание беременности, не имея никакого опыта и никогда прежде этой процедуры не совершая. Была страшная непогода, и одна из моих медсестер, которая в этой процедуре нуждалась, отказалась ехать в Унгены. Мой отказ произвести операцию с ссылкой на неопытность она встретила с улыбкой и сказала: «Я вам буду говорить, что делать». По книге я ознакомился с ходом операции и под контролем медсестры, одновременно являвшейся пациенткой, а также при помощи другой ассистирующей медсестры я сделал аборт. Несмотря на мои старания, через неделю операцию пришлось переделать, так как кровотечение не прекратилось. К счастью, все закончилось благополучно, но я больше в жизни не делал абортов, хотя и поехал на двухдневный семинар по акушерству, чтобы усовершенствовать свои навыки и получить об этом справку.

В процессе работы я часто проявлял талант организатора. Однажды я поехал в типографию, принес туда бутылку спирта и попросил, чтобы мне отпечатали 1000 бланков-анкет для гинекологических больных и больных с заболеваниями щитовидной железы (видимо, в питьевой воде не хватало йода, так как я наблюдал множество больных страдающих зобом). После этого я поручил акушеркам и фельдшерам осмотреть имеющихся на участках женщин и заполнить анкеты. Но дальше этих статистических данных дело не пошло. Толстые папки бумаг, которые я привез с собой, переехав в Ростовскую область из Молдавии, так и остались догнивать у меня в гараже.

Теперь расскажу о маститах. Маститы были бичом нашего участка из-за отсутствия санитарии при кормлении. У меня не было понятия, как с ними бороться, а спрашивать у акушерки не хотелось из-за нежелания показать свое незнание по этому вопросу. Тогда я проштудировал учебник Вишневского «Местная анестезия новокаином». Взяв за основу рисунки в этой книге, я после местной анестезии смело брал в руки скальпель, делал разрезы, прокладывал турунды для дренажа и накладывал повязку с мазью. Результат оказался превосходным: через неделю больные выздоравливали.

Порой я встречал на улицах наших сел людей (особенно женщин) с провалившимися носами. Это заставляло меня вспомнить лекции профессора Борзова, предупреждавшего, что мы в своей работе столкнемся с сифилисом третьей степени. Таких больных мы брали на учет и лечили биохинолем.

Еще хочу рассказать о том, как я первый раз в жизни сделал пункцию брюшной полости. Однажды пришел больной с огромным животом. Он страдал циррозом печени, болезнь осложнялась асцитом. На участке от предыдущего врача остались сумки защитного цвета с различными инструментами, очевидно времен войны. В одной из них я нашел троакар – полую трубку с гвоздем внутри. Этим гвоздем я должен был проколоть живот больного, войти в брюшную полость и удалить накопившуюся там жидкость. Сделав новокаиновую блокаду, я уверенно пошел на эту процедуру, воткнул гвоздь, и из троакара под большим давлением начала вытекать жидкость.

Третьим героическим подвигом было введение кислорода в брюшную полость туберкулезным больным с целью поджатия легкого. Этой процедуре я научился у доктора Остниса, который был большим знатоком своего дела. Его жена, очень милая женщина, работала окулистом и, к сожалению, рано умерла. Судьбе было угодно, чтобы Остнис, уехавший позже в Израиль, с подачи нашего общего товарища Тененбойма женился на моей троюродной сестре Сале Ланда. Она в свою очередь тоже потеряла мужа. Напомню, что ее мужем был тот самый физик Ланда, который помог мне на вступительных экзаменах в институт, закрыв глаза на подсказки моих товарищей.

Но вернемся к туберкулезу на моем участке. В связи с большим количеством больных я выдвинул очередное новаторское предложение: создать в селе Четырены дневной полустационар. Колхоз должен был выделить помещение, питание и 10 коек с обслуживающим персоналом для больных, а больница, с согласия районного туболога, – бесплатные медикаменты. Это новаторство было проведено через правление колхоза, и стационар начал действовать с огромной пользой для населения. Так как я научился делать пневмоперитонеум, то есть вводить кислород в брюшную полость, то через несколько лет нам удалось резко сократить количество туберкулезных больных.