***
Надо учесть, что городские ребята, приезжая из Владивостока на Камчатку, в бассейне оз. Азабачьего все начинали в режиме «сафари», как такие экспедиции окрестил В. Т. Омельченко.
Почти все были молоды. Романтика дальнего путешествия кружила голову, а принадлежность к академическому клану сулила большие перспективы в научной деятельности: ими руководили еще достаточно молодые, но уже известные и маститые ученые. Казалось, пройдет несколько лет, и каждый из них (сегодня молодых) защитит свою первую ученую степень и т. д., пошло-поехало… Все было ново, жутко интересно и многообещающе здорово.
Молодежь сочиняла песни и писала стихи, пила экспедиционный спирт и блевала, занималась археологическими раскопками, влюблялась и расставалась, собирала ягоды и дикоросы, охотилась (в научных целях) на медведей и уток, ловила рыбу – жарила-парила, солила и коптила. В общем, есть, что вспомнить. Кстати, все это образно представлено в научно-студенческом фольклере, представленном ниже.
Экспедиционная жизнь происходила на фоне оживленных разъездов на отечественных лодках типа «Прогресс» (под отечественными же моторами «Вихрь-20» – «Вихрь-30»). А сколько умения надо иметь, чтобы научится чинить эти самые моторы. А какая гордость наступала у того, кто сам перебрал мотор и тот «завелся» с пол-оборота.
Например, я всегда гордился, что мы с Анатолием Ходько в 1976 г. «коленвал» от «Вихрь-20» засунули в «Вихрь-25»; сквозную дырку в головке цилиндров заклеили заплаткой из эпоксидки (с алюминиевыми опилками) и на этом «гибриде» я смог, со студентом из Ростова, проехать 500 км вверх по р. Камчатке, пока мотор окончательно не развалился. Но ведь проехали!!!
Не иронизирую по поводу ребят с «Радуги», т. к. тоже прошел через «сафари» КоТИНРО, но оно у меня выдалось более скромным. Жизнь на Азабачинском пункте протекала не так весело, как на биостанции. С одной стороны это объясняется отсутствием большого коллектива на нем, а с другой…, вероятно, моей склонностью к напряженной работе, в которой я полностью реализовывал себя.
«Хохмить» можно в коллективе, а в одиночку это не получается. Если хохмить не с кем, то надо работать или переводить английские научные статьи на русский. И так каждый день. А как свидетельствуют неписаные законы жизни – три часа ежедневной работы хватает для того, чтобы сделать всю работу.
Валера и Лида Базаркины, особенно первые несколько лет своей деятельности на Азабачинском пункте, на «Радугу» ездили часто; я – довольно редко (чаще, проезжал мимо, махая в приветствии рукой). Потом, с 1982 г. о мне пошла устойчивая молва, как о «нехорошем человеке» и я, естественно, стал заезжать на станцию только в случае крайней необходимости. Иногда видел, что ребята работают на берегу озера, подъезжал к ним, пил с ними чай…, но, когда начинал чувствовать, что им мешаю – ехал дальше.
Единственный человек с биостанции «Радуга», с которым у меня никогда жизни не существовало натянутых отношений, это – Валера Паренский. Может быть от того, что он занимался поведением рыб и хорошо знал «законы совместного плавания», мы с ним ни разу не конфликтовали.
С Валерой познакомился в 1976 г., когда он с Мишей Ковалевым, после 2-го курса биофака Дальневосточного ГУ, первый раз приехали на практику на Камчатку из Владивостока. Знакомство произошло в домике КоТИНРО на ул. Комсомольской № 149, на вечеринке по случаю прибытия (убытия), кого-то из студентов или научных сотрудников. Такие «праздники жизни» по этому адресу проходили не реже одного раза в три дня – повод всегда имелся, а все были молоды и счастливы.
Тогда мне запомнилось, как Валера играл на гитаре и, особенно, в его исполнении мне нравилась песня «Аэропорт»: «Лечу за борт, лечу за борт – любви своей, любви своей…». Для большинства из присутствующих, эта тема являлась очень актуальной и трогала за живое: их во Владивостоке ждали любимые девушки, а они тут на Камчатке в самой… Усть-Камчатске…
Неплохие отношения у меня сложились с Сергеем Золотухиным и Мишей Ковалевым. С последним, они значительно улучшились, когда я понял, что он действительно пытается разобраться в росте молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Был предмет для обсуждения. Володя Островский, тот вообще отмахивался от изучения молоди.
Хочу привести несколько образцов наивного «радужного» фольклора (некоторые «кровожадные сцены» сильно преувеличены), который лучше всего раскрывает атмосферу «сафари», царившую многие годы в нижнем течении протоки Азабачьей на биостанции «Радуга». Но, что было, то было.
СБОРНИК ПЕСЕН, НАПИСАННЫХ СОТРУДНИКАМИ
БИОСТАНЦИИ «РАДУГА» (КАМЧАТКА),
ОБ ИХ ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ ВО ВРЕМЯ ЭКСПЕДИЦИЙ 1975-1982 ГГ.
(Институт биологии моря, Владивосток, 1983)
ВОСПОМИНАНИЯ О ПОЛЕВОМ СЕЗОНЕ
С. Золотухин
Снова снится, братцы, мне Камчатка
Вот они, родные огоньки
Под «Вихрём» в «Прогрессе» буду мчаться
И на нерку вешать номерки.
Прокачусь до речки Рыбоводной
Где когда-то валом шел лосось
Помолюсь Христу и маме родной
Чтобы на анализ набралось.
А в домах запахнет скоро дичью
А на кухне рубят медведя
Снова ждем чего еще Филиппыч
Отхохмит немного погодя.
Выпьем с ним за чудную погодку
Чтоб мотор с похмелья не затих
Знаем мы, что он буханку водки
Нам разделит точно на троих.
Мы повсюду возим наши песни
Чтоб жилось в дороге веселей
С нашей песней вдвое интересней
Потрошить в анализ лососей.
И гитары снова заиграли
У камина собирая нас
«Мне не Тани снятся и не Гали» –
Напеваю я в который раз.
Мы за нашу дружбу выпьем стоя
Нас сдружила здешняя вода
Нам Камчатской «Радуги» устои
Не забыть, пожалуй никогда.
Для Камчатской фирменной окрошки
Нам годится лишь Камчатский квас
Так теснее сдвинем наши плошки
Чтоб шустрей «Вихри» возили нас.
Есть у нас еще один «Каэсик»
Но на нем не ходят без причин
Да и мне в нем мало интереса
Пусть его ломает Саша Чин.
«Голубой» заводят очень редко
Потому, что мало запчастей
Раз в сезон, как старая кокетка
Возит он значительных людей.
Если вы на «Красном» захотите
Съездить на протоку пострелять
Скажут Вам: «Вот «Мыльницу» возьмите»
А «Прогресс» заставят заправлять.
Если захотите прокатиться
На «зеленой» птице с ветерком
Не забудте к Мише обратиться –
Он пошлет подальше Вас пешком
А «Бубука» ездила прекрасно
И никто не мог ее сломать
И тогда, признав огнеопасной,
По борта залили отмокать.
Есть шикарный катер у студентов
Правда, его мыльницей зовут
Мы довольны им на сто процентов
И уже поставили «Салют».
Мы машины очень уважаем
Привезли на станцию «Буран»
Не грусти, что рано уезжаем
Все равно ломать его не нам.
А еще, ребята, очень скоро
«Костромич» должны мы получить
Саше Чину – ценз, оклад и гонор
А студентам – драить и скоблить.
И вообще прошу, поверьте люди
Здесь у нас пословица гласит:
Если генералы ездить будут
То студентам – саночки возить.
Такова вот песенка скитальцев
Пой навзрыд и напивайся вдрызг
А на память – грязи на три пальца
Дождь, туман и комариный писк.
Декабрь 1975 г.
***
ДО СВИДАНИЯ
В. Паренский
До свиданья, друзья, до свидания
Может песню споем на прощанье?
Про веселый оконченный год
И о ветре, что, в даль, нас зовет.
Но в любом краю
На любом конце Земли
Ты адрес друга не забудь
И пару строчек напиши.
Раскидает нас летом судьба –
Кто на месяц в полях, кто на два
Вы – у моря, где пенистый вал,
Я – в тайге становлюсь на привал.
Но в любом краю
На любом конце Земли
Ты адрес друга не забудь
И пару строчек напиши.
А когда получаешь письмо
Или даже простую записку
И хоть Вы далеко – далеко
Все равно, относительно близко.
И в любом краю, на любом конце Земли
Ты адрес друга не забудь
И пару строчек напиши,
Ты напиши…
весна 1977 гг.
***
В АРХЕОЛОГИЧЕСКОМ «БУМУ»
С. Золотухин
Один и тот же сон мне повторяться стал
Я каменный топор из осыпи достал
Стою, балдею, – я типичный неолит
Шлифованы края, в ладони – словно влит.
И сколько лет назад тесал обсидиан
Прикрывши шкурой зад, мохнатый старикан
И сколько черепов прошибло острие
И, наконец, теперь – оружие мое!
Ликую, мужики! Поет моя душа
Я кроме топора не вижу ни шиша
Он белый солнца свет собою затмил
Держа в руках предмет, что НОМО сотворил.
И если бы дарил мне Влад империал
Да я б на то забил, да я б на то плевал
И хоть оно не медь, да что с того людям
С той денежки иметь – два раза в ресторан.
Откуда ж было знать – пока я там заснул
Тогда Островский наш булыжник шлифанул
Его подбросил он для наших москвичей
Но мне ведь не резон: топорик стал ничей.
И как же теперь быть, и что же делать мне
Ему на раз оббить хоть дюжину камней
И если неолит покажут мне сейчас
Островский, паразит, набью тебе я глаз.
июль 1978 г.
***
РАДУГА–ДУГА
В. Паренский
Резким звоном расплескалась ночь
И. синея сквозь тумана облако,
Утро разбудило терпким светом.
Я, встаю, патроны собираю
И, закинув за плечи ружье,
Выхожу, вдыхая полной грудью воздух.
Гулом откликаются шаги на сердца стук
И тиканье часов,
Весла разрывают тишину
Плеском пробудившейся волны
И вода журчит под днищем лодки.
Где-то недалече крякчут утки
И кричит встревоженный бекас.
Вдаль бежит река – талая вода…
Звенит река от света звезд,
Горчит вода от вешних слез,
От самых-самых синих гор река бежит.
После ливня хмурая река,
Низко облака, словно берега,
А над нами радуга-дуга,
радуга-дуга,
радуга-дуга.
Я вспоминаю полевой сезон,
Три месяца работы и свободы –
Они прошли оставив яркий след в моей душе
Из гаммы звуков, красок и природы –
Свободы от дымящих городов,
Оковами цепляющихся криков…
Стою один над девственной землей и кажется готов
Взлететь к высоким облакам
И летать за караваном птичьим…
И эти девяносто дней
Я вспоминаю, как одно мгновенье,
И памятью живу, и воздухом дышу
Один с камчатскими горами.
Это лучше снов, и не надо слов –
Ведь рядом с нами синь небес,
Стекло воды и синий лес
От самых-самых синих гор и до реки.
Нас пленили сопки, берега,
Хмурая тайга, вечные снега
И над ними радуга-дуга,
радуга-дуга,
радуга-дуга.
лето 1978 г.
***
ОПАДАЕТ ЖЕЛТЫЙ ЛИСТ
В. Чистяков
Опадает желтый лист с берез
По утрам преследует мороз
Птицы собираются на юг
И, конечно, дома уже ждут.
Скоро, скоро бражку заведем
Дружно отходную отпоем
А потом поедем в Усть-Камчатск
Деньги полевые пропивать.
А когда домой мы прилетим
То к друзьям по полю забежим
Вспомнить про хорошее житье
Где Азабач, комарье, питье.
А весной захочется опять
Съездить на протоку пострелять
Перечистить сотню черепов
И поесть ушицу из утев.
Опадает желтый лист с берез
По утрам преследует мороз
Легче нам о доме забывать
Ведь на кухне есть всегда пожрать.
лето 1978 г.
Свободное копирование
