О. Р. написал воспоминания в соавторстве с парижской журналисткой Клод Дей, принесшие ему определенную известность. Ему дали хорошую мастерскую в центре Парижа, где было так же скучно и мрачно, как в лианозовском бараке. Не зная толком культуры Запада, не владея иностранными языками, Оскар, Валя Кропивницкая и вспыльчивый сын зарабатывали на хлеб насущный ностальгическими картинками московских дворов и бараков, населенных чертями и зловещими тенями. Во всех начинаниях русской эмиграции — «Союз русских художников», «Тундра русских артистов» — Чернышева, Хвоста и Нечаева — Рабин молча занимал место рядового участника и лишь чуть-чуть воспрянул духом с перестройкой, открывшей окна пошире для эмигрантов.
До знаменательной встречи в 1982-м я не слышал о художественных клубах в Париже, пусть скандальных и недоступных простому смертному, и вдруг мне сообщили, что полулегальная галерея «Бо Лезар» собирает молодежь для престижных выставок во Франции и за ее пределами. Меня и Игора, моего ученика, привела туда француженка, знавшая администрацию галереи.
Осенью 1982-го мы смогли показать свои вещи руководству галереи. Меня сразу отклонили по возрасту (старик, 44 года), но Игора в точности соответствовал их розыскам: яркий, красочный, карикатурный мир. Через месяц его оповестили по телефону, что он не попадет в списки экспонатов, но объяснить причину отказались. Так решило оккультное жюри видных стилистов, финансировавших операцию, однако на первый вернисаж мы охотно пошли. Уж очень хотелось посмотреть, что рисуют «ящуры» и как выглядит французская звезда в звездной атмосфере.
Галерея «Бо Лезар» располагалась во втором этаже, не с большой витриной на тротуар, как принято в Париже, а в американском стиле, с кнопкой у подъезда и едва заметной надписью «Галери Бо Лезар». Нас встретил сразу лакей в белом пиджаке и черной бабочке, с подносом отличного шампанского. Подошел знакомый компьютерщик, видевший наши работы. Мы выпили по глотку и осмотрели все три комнаты, увешанные картинами.
Вот эротический бред Комбаса, а вот гномы Ди Розы, сбежавшие из мультфильмов Диснея, а вот черные головастики Буарона, а вот трупоед Виллерса, ну весь парад парижского «трансавангарда».
Жидковато, сплошная муть, а не живопись.
Плохо рисуют электрики из Марселя!
Корявые звезды Запада!
Повторяю: я буду придирчив к Западу.
«Кого люблю, тех обличаю и наказываю», — как говорил Иоанн Богослов в «Откровении» (3, 17).
Ладно, мы «жрем ваш хлеб», но где же кузница мировых шедевров? Их нет!
Чтобы не морочить читателю голову искусствоведческой лабудой, рисование молодых французов можно сравнить с сатирическим журналом «Крокодил» эпохи «холодной войны». Если его увеличить до двух-трех метров и замазать небрежно краской, то получится новый «изм» 80-х годов под названием «трансавангард».
Посреди комнаты стояла кучка художников в помятых, навыпуск рубашках, стриженных под бокс, громко споривших о последнем футбольном матче. Они говорили на непонятном южном жаргоне. Пылкие болельщики футбольной команды Марселя «Олимпик-Марсей» готовы были кинуться в драку, если заикнешься в пользу парижского клуба «Пари — Сен-Жермен». Банда не скрывала своего южного шовинизма, брезгливо отзываясь о столичных мудаках — «иль сон тус кон!» — попутно задевая иностранцев, якобы наводнивших Францию. Нас компьютерщик представил стриженому парню с бокалом шампанского в руках, с открытым лицом, художнику Реми Бланшару.
— Ну, как там у вас? — начал он, улыбаясь.
Я сразу смекнул, что речь идет не о ГУЛАГе, а о футболе. Его познания о составе киевского «Динамо» и московского «Спартака» оказались гораздо шире наших. Я прекратил играть в футбол в пятнадцать лет, Игора, очевидно, болел за свой ленинградский «Зенит», но за десять лет чужбины и невзгод забыл о его существовании. Он пытался перевести разговор на бегство с корабля, а наш собеседник разинул рот и смотрел на него не как на героя, прыгнувшего на свободу, а как на последнего мазохиста. Реми скис, потерял интерес к нам и улизнул к своим. Так не солоно хлебавши мы выстояли полчаса, глядя из окна на бушующий бульвар, и, как пробки, выскочили на парижский тротуар. Со стороны наше появление в обществе «ящуров» выглядело картинкой из «Крокодила». Старый дурак в вельветовом пиджаке и молодой Игора в клетчатых штанах, смущенно крутивший остатки рыжих буклей на затылке.
Свободное копирование
