В «русской тундре», — организованная банда бродячих скватеров, — Хвост считался авторитетом.
Уроженец подмосковного Ногинска, ставший израильтянином, Саша Путов, по расчетам биографа Басина, прямой потомок царя Соломона, давил мировое искусство неслыханным количеством произведений и считался главным мотором русских парижских скватов. Путов лепил по десятку картин в сутки, спал, не снимая грязных штанов, и ловко продавал работы по дешевке, набирая необходимые для существования суммы. Парижские коллеги дивились, откуда у мастера быстроходной живописи такая страсть к низким ценам.
— Путов, ты предаешь святое искусство! — бубнил сторонник высоких цен Олег Целков. — Искусство ты превратил в ларек ширпотреба!
— Вы все баловни судьбы, — московским говорком отбивался сторонник низких цен, — у вас французское пособие, парижская прописка, а у меня туристический паспорт. Задача израильского туриста быстро заработать любым способом!
Большой капитал обходил Путова стороной, но на смехотворно низкие цены клевали самые осторожные граждане, для украшения жизни покупавшие разве что столовые салфетки. В кратчайшие сроки Путов продал тысячу картин и приобрел загородный домик в два с половиной этажа.
На закрытии выставки «Бруй и Хвост» Путов громко заявил: «Надо поддержать „Хрустальный Дворец“, я выставлю тысячу картин, а вы гоните покупателей».
— Я обязательно приду и куплю картину Путова! — сказал русский посол.
На моих глазах рушилась великая пролетарская цивилизация. Я впервые видел русского посла в парижском сквате, пившего «лехаим» с заросшим, упакованным в ватные штаны, с немытыми руками, бродячим живописцем без прописки.
Путов, как обещал, повесил тысячу картин на трех этажах «Хрустального дворца». На вернисаж пришел русский посол и шайка наркоманов. Не здороваясь с людьми, бандиты опрокинули на буйную голову Путова ведро с вонючими помоями. Русский вышибала спрятался в сортире. Один храбрый гость заикнулся о свободе, равенстве и братстве. Ему быстро раскровенили нос тяжелой пепельницей. Посол сбежал. После унизительного допроса с пристрастием, Путов расплатился с насильниками, а назавтра снял выставку.
— Я думал, у гения нет врагов, — удивлялся я, разливая портвешок на посошок, — а выходит, и со святого искусства снимают налог.
В мае «Палас» запечатали. На спасение «русской тундры» бросились все благодетели Парижа, гении, жлобы и жулики. При облаве полиция нашла запас «травы» в мастерской Хвоста и ящик самогона. Задержали двух граждан Израиля, Сашу Путова и Толю Басина, нелегально ночевавших в здании. Вилька Бруй едва спас свои гравюры от уничтожения. Хвост потерял высокого качества древесину.
Свободное копирование
