2. Царское время
Мать не раз мне говорила: «Хорошо мы жили в царское время!»
По рассказам родни у меня собралось достаточно свидетельств о «царском времени», но кажется, бабушка Варвара Мануйловна и мать лучше других определяют атмосферу русского домостроя на Абрамовом Дворе.
Свое замужество не блиставшая красотой дочка зажиточного кабатчика приняла как дар Божий, как жизненную задачу.
«Жена добра веселит мужа своего и лета его исполнит миром», как говорит составитель «Домостроя».
Ее, обычно одетую в черное, реже в серое, как монастырская игуменья, с длинными, мосластыми руками и мохнатыми бровями, народ пугался, и дети прекращали игры в ее присутствии. Скупая на ласку, — разве что по головке погладит и су нет леденец, — но справедливая и сильная. В молодости она, по словам матери, выглядела еще строже. На Абрамовом Дворе все боялись от стара до мала.
Свадьбу играли в «городе» (Брянск) и по всем, правилам. Жених был почти незнаком и готов заранее. Тесть Мануйло Ионыч сундуке приданым заготовил давно и битком.
Лес не испугал горожанку Муж Василий Егорович руководил лесопилкой и тянулся к технике, к железным и паровым механизмам, жену и детей любил, а о лучшей доле она не помышляла.
Прочный быт и сытый дом.
— Основное в семье — справедливая распорядка. Тогда все хорошо! — бывало, поучала бабушка. — А муж всегда прав — вот в чем мудрость жены!
В двадцать два года бабушка освоила лесной «дворик» по-своему. В большом, сосновом доме с крыльцом брянской архитектуры всегда было чисто и пустынно. Ничего игривого и мелочного. Сразу за порогом начиналась просторная поляна, за ней семь старинных дубов Соловья-Разбойника. За дубовой рощей «дворик» тестя, еще дальше живет лесной царь Полкан и народ с нуждой. Из семи рожденных выжило пять, моя мать шла по счету второй среди выживших.
Рассуждения наших литературных классиков о «темном царстве» необразованных самодуров мне кажутся неубедительными. Суровый и справедливый домострой бабушки вырос из родительского семени здорового и убедительного консерватизма, освещенного вековым опытом. Вихри плотских страстей моя бабушка подчиняла благочестивой духовной жизни.
— Живи не по желанию, а как Богу надо!
Помню, в погожий зимний день приходит к нам бабушка и говорит:
— Варвара ночь урвала!
Бабушка, как и ее святая покровительница Варвара, «урвавшая ночь» у зимы, жила в мире святых и мучеников, леших и знахарей, чертей и колдунов. Одни пострадали за веру, как девственница благородного рода Варвара за веру во Святую Троицу, другие прославились чудесами, третьи пакостили добрым людям. Эти персонажи населяли дом, природу, время. В доме постоянно жил изобретательный Домовой и Великомученица Варвара, Царица Небесная и Василий Капельник, Спас Нерукотворный и Мария Египетская, «Власий у которого борода в масле» и грозная Василиса Премудрая — «везде ходи, на все смотри, только в чулан не заглядывай!». Герасим Грачевник, «что грачей пригоняет» и Мокрое Благовещение, Алексей Божий Человек и «Баба Яга костяная нога, нос в потолок врос», Зосима Пчельник и Красная Шапочка, Кот в сапогах и Евдокия Огуречница, Флор и Лавр, Тоскуй и Приемыш, Иван Купальник и Матрена Селунская, Никола Пивовар и Анисья Гадальщица, «Федор Студит, что землю студит» и Царевна Сера Утица, сестрица Аленушка и братец Иванушка, лесные цари Кирбит и Додон, царевна-лягушка и семь Семенов «все молодец молодца лучше».
Общежитие святых, мучеников и проказников.
Эти персонажи жили с бабушкой постоянно, сопровождая ее в гости, в лес, в поезде, на базар.
Сокровенные изменения природы один к одному совпадали с ее обширным календарем. Жизнь на «двориках» не замирала ни трескучей зимой, ни жарким летом, ни весенней распутицей, ни в осеннюю непогоду.
Жизнь начиналась с петушиного «кукареку» и первой молитвы «от сна восстав».
Лес пузачей не любит, абрамовцы все худые и мосластые. Очутившись в глуши, среди зверья, святых и комаров, бабушка не растерялась, а стала расчетливой и суровой хозяйкой обширной усадьбы.
Старшего из пяти выживших, Василия (1905), я не помню. Он погиб в сорок пятом, защищая какого-то начальника от немецкой пули. Второй была мать (1910), третьей Нюра (1913), четвертая Саша (1915) и пятый Ваня (1919), будущий писатель.
Мять родилась 20 марта по старому стилю и помнит себя с грех лет.
Помню, мне подарили куклу с фаянсовой головой, голубыми глазами и черными локонами. Назвала я ее Аленушкой и спрятала в сундук, чтоб не утащил Домовой.
Вскоре ей подарили и братца Иванушку в черных атласных шароварах и русской расписной рубахе.
Свободное копирование
