Арбат. Воспоминания художника - 18

Арбат. Воспоминания художника. Часть 1. Глава 9

           Майями.

Приглашение в США. Оформление в Шереметьево. Оформление в Майами.

     Периодические выезды за границу и возвращения домой становились для Сергея, Димы и меня привычными. И не только для нас! Многие Арбатские уже довольно легко делали визы и страховки, заводили нужные знакомства в России и за рубежом. Однако Европа постепенно становилась привычной, практически вторым домом. Хотелось новых континентов!

     И тут как-то, выполняя заказ в Варшаве, я познакомился с американкой по имени Джойс, которая предложила мне прилететь к ней в Майями погостить и поработать свободным художником, как на Арбате, пообещав выслать приглашение. И слово своё сдержала! Через месяц от неё по почте пришло письмо. Мне представилось, что виза практически в кармане. Но это было только начало длительного, утомительного и довольно унизительного процесса: требовалось пройти процедуру всевозможных проверок в американском посольстве. Складывалось впечатление, что во всех западных посольствах штат сотрудников набирается из тех, кто может смотреть на человека подчёркнуто высокомерно и подозрительно, из-за чего общение с такими бюрократами для некоторых посетителей было довольно трудным делом, а для меня, немного погодя, стало вообще невыполнимой миссией.

     Вход в Американское посольство был таким же строгим, как на секретный военный объект. Вопросы мне задавала худощавая женщина лет сорока, с быстрыми движениями и проницательным взглядом чёрных глаз. Она упивалась властью своих вопросов. Этот человекообразный детектор лжи без устали интересовался всеми сторонами моей жизни и моего окружения, сбивая с толку неожиданными зигзагами напряжённого диалога: был ли до этого в Америке, чем занимается отец, какое образование я получил после школы, есть ли родственники за границей и т.д. При этом дама старалась уловить, насколько быстро и достоверно я отвечаю на её путаные вопросы. От такого повышенного внимания становилось не по себе. Показалось, что Колумб повернулся ко мне спиной и Америка закрывается навсегда. Но при этой мысли неожиданно для себя я даже вздохнул облегчённо: по крайней мере Арбат-то для меня был открыт всегда!

     Но тут вдруг посольская дама сменила выражение лица и сказала, что вопрос с визой решён. Проглотив и эту неожиданность, я дождался оформления паспорта и отправился покупать билет на самолёт до Майами, штат Флорида, где и проживала пригласившая меня американка.

     В указанный день я был в аэропорту Шереметьево, и, ожидая регистрации на рейс, пил кофе за высоким столиком. Вдруг ко мне подошёл мужчина средних лет и после короткого знакомства попросил взять с собой письмо Солженицыну, чтобы отправить его некоему адресату после прилёта в США:

- Отсюда это письмо не пропустят, - пояснил он.

- Хорошо, отправлю, - пообещал я и положил письмо во внутренний карман пиджака.

    Мужчина поблагодарил и сразу же ушёл.

    Полёт был обычным. От внутренних рейсов, которыми я пользовался довольно регулярно, международный отличался улучшенным уровнем обслуживания. Весь авиаперсонал был подчеркнуто вежлив. В меню были не только изысканные блюда, но и любые спиртные напитки.

  Я не проигнорировал эту возможность и скрашивал монотонный полёт соками и болтовнёй с соседями.

                ***

     После многочасовой однообразной картины океана в иллюминаторе появилась, наконец, земля! Майами! В наступивших сумерках город, казалось, утопает в золотом сиянии. Все дома и улицы были равномерно освещены. Я попытался найти хоть один пропуск в парных фонарях, стоящих вдоль трасс, улиц и переулков города, которые проплывали под крылом самолёта, но безуспешно: ни перегоревших, ни тускло светящихся лампочек я так и не обнаружил. И с улыбкой подумал, что название фильма «Улицы разбитых фонарей» здесь определённо не поняли бы.

     Как только самолёт приземлился, и я оказался в здании аэропорта, ко мне подошла женщина в лётной униформе и поинтересовалась именем и фамилией. После чего попросила проследовать за ней в комнату, находящуюся неподалеку. Там двое мужчин осмотрели мой багаж и стали задавать вопросы: кто такой, с какой целью прилетел в Штаты и надолго ли хочу здесь задержаться.

     Узнав, что я художник, сразу же заявили, что работать где бы то ни было мне запрещено: нет на то разрешения.

«Да, Арбатом здесь и не пахнет», - подумал я, глядя на их лица, заточенные на буквах закона.

     Мне предложили достать всё, что находится в карманах. И тут вместе с десятком предметов обнаружилось письмо к Солженицыну. Оказалось, что один из проверяющих мой багаж прекрасно знал этого диссидента. Вызвали ещё одного переводчика. Тот попросил открыть конверт, достал письмо и публично его зачитал. В письме главной была просьба выслать три тысячи долларов для того, чтобы отправитель мог выбраться в штаты.

     Помимо этой закавыки с Солженицыным, у меня был перевес багажа. И это очень не понравилось проверяющим. Они предложили мне детально продемонстрировать и прокомментировать свои вещи. Я открыл чемодан, развернул верх рюкзака и жестом показал: прошу!

Весь мой багаж практически состоял из принадлежностей для письма красками и рисования. Шеф таможни спросил: почему так много картона, бумаги и красок.

     - Так ведь и Америка не маленькая, – ответил я. Видно было, что мои слова понравились присутствующим.

    Двое из них вышли посоветоваться. Через пять минут они вошли и спросили,  надолго ли собираюсь оставаться в США. Я ответил, что, если можно - на пару месяцев. К моему удивлению, этот спонтанный кворум разрешил мне оставаться в Штатах на все 6 месяцев, т.е. на максимально возможный срок!