Майкел Соломон был единственным из заключенных, которым охрана разрешала посещать женский лагерь. Ему доверяли по неизвестным причинам. Женщины всегда хорошо его встречали. У них работала пошивочная мастерская, обеспечивавшая также жен лагерной администрации. За пошив швеи получали продукты и Соломона всегда подкармливали столь любимыми им блинчиками. Его также снабжали чаем, хлебом и даже такой редкостью и роскошью, как кофе. Судьба оставалась великодушной, и он был своего рода почтальоном, часто передавал записки из зоны в зону, проявляя здесь личную инициативу.
Став друзьями, Соломон и Ирен решили, что в случае невозможности новых встреч они будут продолжать писать друг другу. Это стало возможным только благодаря Вилли, который стал работать почтальоном и проявлял в этом деле буквально чудеса изобретательности. По мере сокращения возможностей личных встреч Майкел со все большим нетерпением ожидал вестей от Ирен. То стало его единственным утешением в лагерной жизни. Майкел влюблялся в Ирен все больше и глубже. Мы все это видели. Он был человеком романтического склада.
Все-таки время от времени они встречались. На день рождения Ирен он, в подарок ей, вырезал из кости памятную медаль: в круге находился Могсп-Давид и слово «Сион». Сегодня она находится в Гило, Иерусалиме (У кого?)
Но затем Ирен перевели на север, в лагерь у шоссе Магадан-Сусуман, и все контакты оказались прерванными. К этому времени Майкел, как говорится, был по уши влюблен. Он страдал, считая, что Ирен его забыла, и потеряв надежду, пал духом. Майкел стал настолько одиноким и был доведен до такого отчаяния, что работавший с ним в паре Забара решил ему помочь и освободить своего друга и напарника от чар любви. На встрече с участием писателя на идиш Друкера, Натан Забара, пригласив Вилли и меня, решил посоветоваться, как помочь Майкелу, но так, чтобы он не узнал об этом?
Забара предложил, что Вилли будет продолжать работать почтальоном, время от времени передавая записки Ирен на английском. Но он не знал этого языка, поэтому поддерживать связь было невозможно, и выбор пал на меня писать тексты по-английски. На
первых порах я отказался, сказав, что Забара, как писатель, может принести куда больше пользы, работая на этом поприще. Забара по своему характеру был чрезвычайно нервным человеком, и мог без особых на то причин моментально вспыхнуть и нанести оскорбления. Подозрительно взглянув на меня, он пробурчал:
- Вы поцы! Сукины сыны! Разве вы не знаете, что я не владею английским? Я ведь пишу на идиш.
- Ну и что? - вспыхнув, ответил я. - Ты можешь изложить свои замечательные идеи непосредственно в любовных письмах, а я буду переводить их на английский.
- Ерунда! - ответил Забара. - Ты можешь сделать это сам и куда лучше меня. Ты отлично знаешь английский и жил за границей. Это твой родной язык. Попробуй, а я окажу тебе помощь идеями, о чем писать.
Мы пришли к согласию, что я буду писать любовные письма от Ирен, Забара будет морально поддерживать дух Майкела, а Вилли осуществлять доставку.
Прошло два месяца, а писем от Ирен не поступало. Майкел стал нервничать, был почти в полном отчаянии и умолял Вилли узнать, что все-таки произошло с его любовью. И я согласился написать первое любовное письмо от имени Ирен лишь после того, как увидел, что Майкел окончательно пал духом из-за столь долгого молчания.
Как-то на рассвете, когда Вилли вернулся после ночной смены, он увидел, что Майкел не спит.
- Что произошло? - спросил Вилли.
- Ничего особенного. Я не могу уснуть, не спал всю ночь и это тревожит меня.
- Не спишь, говоришь, и что же тревожит тебя?
- Не знаю, но что-то и очень! - зевая ответил Майкел.
Хочу посмотреть, как ты пляшешь, рассмеялся Вилли.
- Да ты просто шутишь! Что может послужить причиной моею танца? Вероятно, считаешь меня идиотом из-за Ирен?
- Нет. Конечно нет!
- Так какова же причина, чтобы плясать? Неужели произошло что-то необычное, что я должен плясать?
- Представь себе, что да! И Вилли продолжал настаивать на исполнении танца, а Майкел продолжал отвергать даже саму идею, как таковую.
- Ты будешь танцевать, наконец, или нет? - раздраженно спросил Вилли.
- Прямо здесь, да еще ранним утром. Ты просто с ума сошел.
- Да. А почему бы и нет? Ведь на это есть причина.
- Так выкладывай ее сейчас же. И кроме сказанного мной, у меня нет никакого настроения заниматься танцами.
- Тогда, смотри. Может быть, вот это поможет тебе, - и Вилли протянул записку от Ирен.
Майкел буквально вырвал записку из рук Вилли. Он выглядел очень взволнованным, но Вилли продолжал удерживать послание.
- Дай же, отдай ее мне немедленно, - умолял Майкел.
- Хорошо, но сначала станцуй. Хочу посмотреть, как ты танцуешь.
Майкел стал буквально прыгать от радости. Он чувствовал себя на седьмом небе! Кончив танцевать, он выхватил от радости записку, влез на нары и стал медленно читать. Он был очень счастлив получить весточку от Ирен.
- И что она пишет? спросил Вилли, немного спустя. - Что-нибудь хорошее?
- Да, да! - улыбался счастливый Майкел. - Хорошие новости.
- Но что она все-таки пишет? Почему так долго молчала?
- Знаешь, ответил сияющий Майкел. - Это ее первая такая большая записка по-английски. И в каком великолепном изложении. Написана просто прекрасно!
- Почему тебя это удивило? спросил Вилли. - Разве не знаешь, что Ирен приехала из Китая? Там в школах английский - базовый язык.
- Какая женщина! - воскликнул Майкел. - Просто удивительно, какая женщина!
- И что тебя заставило так считать? Что же в ней такого особенного?
- Я слушаю теплоту ее письма. Великолепная эрудиция, просто сама фантазия. Воспринимать ее письмо просто так невозможно!
- Все это хорошо, — спрашивал Вилли. — Но что она все-таки пишет и в чем причина ее столь долгого молчания? - настаивал, якобы волнуясь, Вилли.
- Не знаю. Она ничего не пишет об этом. Но, в конце концов, прошлое сейчас не играет никакой роли.
Вилли согласился с ним. Он покинул друга, впавшего в состояние блаженства.
Майкел вскоре подготовил и передал Вилли свой ответ. Забара смотрел на меня как на павлина. Но записка, в конце концов, вдохновила и успокоила Майкела. Забара также был рад, что поставленная задача сработала. Мы порешили, что будем писать такие записки Майкелу раз в месяц, после его ответа. Такая раскладка по времени освобождала Майкела от депрессии. Во всяком случае, он будет испытывать чувство определенного утешения, чего-то ждать, и питать надежду, продолжая жить в лагере, в котором повседневная жизнь после тяжелой изнуряющей работы, была чрезвычайно монотонной и трудной.
Свободное копирование
