Некоторый скептицизм у меня был по поводу плодотворности сионистской идеи. Однако, я получил убедительное доказательство: страна оказалась способна абсорбировать сотни тысяч эмигрантов и стать современным еврейским отечеством.
Это был чудесный тур, и я безмерно им наслаждался. Куда бы мы ни приезжали, нас радовало гостеприимство поселенцев. Они делали все, чтобы мы чувствовали себя как дома. Только позже, сам работая в поселении, я понял, как дорого им это обходилось. Многим из них едва хватало на питание, и они должны были отдать свой двух-трехдневный рацион, чтобы «как следует» накормить гостей.
Экскурсия оставила странное ощущение. Посещая другие страны, я был обычным туристом: приезжал, любовался красотами и ехал дальше. Мое отношение к Палестине было совершенно иным. Здесь, как и в Германии, и в Египте мне все было интересно, но это не было праздным любопытством зрителя. Разные места, которые я повидал были не просто интересны. Они касались меня лично, вызывая чувство причастности, незнакомое прежде.
Возникло множество вопросов. Каково чувствовать себя первопроходцем, активно участвовать в строительстве государства, обрабатывать почву? Я слышал о трудностях, с которыми сталкивались поселенцы, во время экскурсии увидел в каких трудных условиях они живут. Меня интересовало, каково это жить такой жизнью, тяжело трудясь под палящим солнцем. До сих пор мне жилось хорошо, в комфорте и роскоши, какие только можно вообразить. Я никогда не испытывал тягот и лишений. Но не испытывал глубокого удовлетворения от возделывания целины, восторга от создания чего-то из ничего, как это делали пионеры.
Я решил найти ответы на эти вопросы. Вместо того, чтобы по окончании тура вернуться в Канаду с Розенбергами, как это было запланировано, я заявил, что остаюсь поработать в одном из поселений.
Я пока не представлял с чего начать. Инстинктивно следуя обычаям страны, я использовал родственные связи. Одна из кузин моей матери была замужем за Иегошуа Ханкином, видным руководителем еврейской общины. Я решил встретиться с ним и попросить о помощи.
Мистеру Ханкину было около семидесяти, однако он был столь живым и подвижным, что казался лет на тридцать моложе. Выглядел он живописно: белые усы и эспаньолка, длинная, до плеч, грива. Это напоминало портреты кисти Буффало Билла. Мистер Ханкин занимался покупкой земли для Еврейского Национального фонда, что требовало частых разъездов. Поэтому ему, одному из немногих евреев, было разрешено ношение оружия. Однажды я сопровождал его в поездке по поселениям и нам пришлось проехать мимо группы арабских всадников. Я заметил, что он напрягся, и его рука скользнула под куртку.
Мистер Ханкин любезно выслушал мою просьбу и пообещал подыскать поселок, где я мог бы поработать и пожить некоторое время. Он очень помог, устроив меня в Тель-Ашер, маленький поселок на равнине Шарон, в тридцати милях к северу от Тель-Авива. Поселение было в прибрежной низине, изолированное, в окружении нескольких враждебных арабских деревень, расположенных выше, на Самарийских холмах. Чтобы вкусить первопроходческих впечатлений лучше места было не найти.
