Вот самое интересное из происшествий со мной по пути от Петербурга до Тобольска. Затем только разве упомянуть, что мы четыре раза свалились с возком и выбирались из него в одну из дверок, которая оказывалась обыкновенно на месте крыши. При этом, конечно, всегда почти подламывалась одна из оглобель, и в ближайшей по дороге деревне производилась чинка. Любопытно, что три последние падения с возком случились как раз в три последние дня моего пути к Тобольску -- по падению на день. Одно окно разлетелось вдребезги, и мы забили его войлоком.
Мне не хотелось приехать в Тобольск ночью, и мы решили ночевать на последней станции. Здесь мы въехали на так называемую земскую квартиру, в опрятную, теплую и довольно просторную избу. Было еще не поздно. Напившись чаю, я принялся писать к тебе письмо, чтобы отправить его с жандармами. Они обещались доставить его аккуратно. Я не знал, где будут держать меня в Тобольске и допустят ли их ко мне,-- и потому лучше было сделать дело заранее. Тут же решил я дать им на водку. Денег у меня, как ты знаешь, на руках не было. Вывести в расход по данной Каменеву книжке слишком много -- мне не хотелось. Я еще не искусился опытом в этом отношении и думал, как бы не было потом каких придирок. Поэтому я распорол подкладку своей шапки, в которую вы зашили мне на всякий случай денег, и вознаградил жандармов довольно щедро. Они были, конечно, как нельзя более благодарны. Остальные выпоротые из шапки деньги я просто-напросто, без всяких опасений и предосторожностей, положил себе в карман.
По мере приближения к Тобольску мне не раз встречались на станциях проезжие и оттуда и из дальнейших мест Сибири. Все почти обнадеживали меня, что меня не ждет ничего ужасного, что со мною будут обращаться как нельзя лучше, и проч., и я, признаюсь, несколько успокоился. Меня несколько смущало только то, что я первый и единственный политический преступник, ссылаемый в нынешнее царствование в каторжную работу. От подобных ссылок успели уже несколько отвыкнуть в Сибири, и, пожалуй, я буду поставлен в исключительное положение, которое во всяком случае неприятно, потому что возбуждает внимание, а следовательно и более строгий надзор. Я знал, что в Нерчинском округе не осталось уже никого ни из декабристов, ни Петрашевского и сосланных с ним вместе трех его товарищей.
К счастию, того, что я предполагал, не случилось. Время все-таки сделало успехи, и я встретил здесь вместо прежнего равнодушия или притеснения -- более или менее искреннее сочувствие и все возможные удобства.
Привычка ли к дороге, или все-таки приятное чувство, что в Тобольске узнается хоть что-нибудь решительное,-- только я не чувствовал уже того утомления, как в Вятке и Перми. Я уснул очень хорошо, но проснулся довольно рано,-- и мы почти тотчас же отправились.
Двадцать верст, считавшиеся от станции, скоро остались за нами, и вот забелели на горе здания и церкви Тобольска. Было около десяти часов.
Свободное копирование
