На советской службе - 12

Советское посольство в Берлине

Ввиду всего этого я принял предложение отправиться в Берлин в качестве финансового советника при после Иоффе, которое мне было сделано в Москве в сентябре 1918 года, Н. Н. Крестинским, ставшим за это время народным комиссаром финансов.

8 октября 1918 года я уехал из Москвы с моим секретарем и одним бухгалтером и прибыл в Берлин 11 октября после утомительной поездки через западную Россию, занятую германскими войсками. Нужда берлинского населения сразу бросалась в глаза. Многие лавки били закрыты, в свободном обращении не было ни молока, ни масла, ни хлеба, ни мяса, все это получалось лишь по карточкам. Но по сравнению с Москвой, в особенности же с Петербургом, Берлин находился в несравненно лучших условиях.

А. А. Иоффе принял меня любезно и моя совместная работа с ним наладилась без всяких трений.

Моя задача в Берлине состояла главным образом в том, чтобы осуществить ликвидацию формально еще существовавших в Германии (а именно в Берлине, Кенигсберге и Данциге) отделений бывшего русского частного «Соединенного Банка».

Кроме того, мне было поручено, вести переговоры с Имперским Банком (Reichsbank) в Берлине по поводу миллиардного кредита, который Германия, согласно Брест-Литовскому мирному договору, обязалась предоставить России.

Я начал переговоры с тогдашним начальником Имперского Банка, г. фон-Глазепан, причем с русской стороны эти переговоры велись тогдашним генеральным консулом советской республики в Берлине, Рудольфом Вячеславовичем Менжинским[1] и мной. Переговоры эти не вышли за пределы подготовительной стадии. Для того, чтобы Германия пошла навстречу, приходилось делать известные предложения с русской стороны и я был чрезвычайно сдержан в смысле заявлений относительно возможных русских уступок. Менжинсюй — человек с образованием и с любезными приемами в обращении — удивлялся этому и однажды сделал мне соответственное указание.

Я ему ответил, что я смотрю на свою задачу совершенно серьезно, что переговоры также являются серьезными и что поэтому необходима крайняя осторожность, когда приходится обещать уступки в ответ на немецкая требования. Менжинский тогда заявил мне улыбаясь:

— Ну, мой дорогой, я вас не понимаю. Покуда еще существуют идиоты, которые серьезно считаются с нашей подписью и ей доверяют, нужно обещать все, что угодно и сколько угодно, лишь бы сейчас добиться чего-либо осязаемого.

Я никоим образом не мог присоединиться к такой точке зрения и решил запросить телеграфно народного комиссара финансов Крестинского, является ли моя тактика правильной.

Имел место телеграфный разговор с Москвой. Менжинский и я говорили из посольства в Берлине, а Крестинский отвечал на каждый отдельный наш вопрос из Москвы по аппарату Юза. На мой вопрос, следует ли вести переговоры с Имперским Банком всерьез или лишь формально, Крестинский ответил совершенно ясно: «Переговоры должны вестись вами серьезно».

Моя точка зрения, следовательно, вполне совпадала с точкой зрения народного комиссара финансов, между тем, как тактика ведения переговоров, принятая Менжинским, была отвергнута.

Мое пребываше в Берлине оказалось весьма коротким. В конце октября 1918 года, политическое положение Германии чрезвычайно обострилось. Карл Либкнехт был выпущен из тюрьмы, и в честь его был дан большой банкет в русском посольстве. 4 ноября, имела место демонстрация на улице Унтер ден Линден, перед зданием русского посольства. Раздавались возгласы в честь Ленина, Троцкого, советской России. Я стоял во время демонстрации в моей комнате у окна, в нижнем этаже посольства, и наблюдал демонстрацию. Конный полицейский поместился со своей лошадью на троттуаре лицом ко мне, прямо перед моим окном. Из некоторых нижних окон советского посольства некоторыми служащими были выброшены маленькие красные флажки. Когда посол узнал об этом, он немедленно велел забрать флажки и закрыть все окна посольства.

5 ноября после обеда, я имел деловой разговор в гостиннице Бристоль, Унтер ден Линден. Вдруг, страшно бледный, ворвался мой секретарь и доложил мне, что ему только что было сообщено, что советское посольство со всеми своими служащими, прикомандированными к нему специалистами и со всем личным составом обязано выехать завтра из Германии. Это меня поразило как молния. Я немедленно отправился к послу, который подтвердил это сообщение и заявил мне, что высылка посольства производится вследствие требования союзников. Я просил инструкций, где мне оставаться с моим секретарем и моим бухгалтером. Посол мне ответил, что секретарь и бухгалтер должны вернуться в Москву, что-же касается меня, то он меня уведомит завтра утром, должен-ли я вернуться в Москву, или отправиться в Копенгаген. Ибо перерыв дипло- [отсутствуют страницы 44–45, - valeryk64]