Последние достижения

П о с л е д н и е   д о с т и ж е н и я

 Он добился своего. Всемирно прославился, записал свое имя в книгу судеб, внес его в мировую историю. Искренне рад за него. Жалко только, что умер.

 В последние годы я перестал следить и, соответственно, читать его книги. Он писал больше, чем я могу прочесть. Мне его литература несколько приелась. Показалось повторением, однообразным перепевом себя же самого и предсказуемым, что для Александра Александровича хуже всего.

 Давно уже я понял, что Александр Александрович Зиновьев – мальчик наоборот. Взрослый, в меру гениальный и не в меру капризный мальчик наоборот. В глухую пору сталинизма он защитил обе диссертации, вполне марксистские, легальные, стал профессором, но в душе и для доверенных друзей был антисталинистом, позже антисоветчиком, остроумным и едким. Но, чтобы его, не дай Бог, не спутали со все возрастающим племенем диссидентов, отмежевался от них, придумав для себя титул «отщепенец». Это вроде как в блатных лагерях – кроме всем известных мастей: воров, сук, фраеров, мужиков – были еще такие, вроде один на льдине. Мол, даже близко не подходите, моя масть не размножается. Я – Хогбен, и других таких нет.

 Когда он эмигрировал...

 Тут ведь действительно была такая проблема, и острая, хотя и частная. Уехали многие диссиденты и не нашли себя тут за богатым бугром. В том смысле, что окончательно себя потеряли. Хоть вешайся. Иные и повесились. Там их хватали, допрашивали, пугали, судили, ссылали, помещали в сумасшедшие дома – была бурная, завидная жизнь, которой можно гордиться, был смысл жизни.

 Попали сюда, и все кончилось.

 Не с кем бороться, не стало советской власти.

 Кто виноват? Что делать?

 А у многих ни специальности, ни образования. Ничего другого, кроме как бороться против советской власти, они никогда в жизни не делали и не умеют. Потерянные люди.

 Но ведь о Зиновьеве такого не скажешь. Он стал писать книги и много. Стал искать сферы применимости. Талантливый человек. Зная его, я стал догадываться, что в новой жизни, едва зайдя в нее, пусть и не глубоко, он – мальчик наоборот – снова станет бунтовать и протестовать.

И он последовательно стал антикапиталистом, антизападником, антиимпериалистом.

 В аду он станет бунтовать против адских порядков.

 Но и в раю – против райских.

 В этом новом повороте агрессии протеста он был просто вынужден снова стать лояльным ко всему советскому и, в конце концов, стать сталинистом. И он стал. Помню, как изумлялись, как шарахались, теряли дар речи аналитики. Они наловчились искать противоречия в социальной позиции Солженицына, но чтобы такие крутые на сто восемьдесят градусов повороты...

 «А ведь неплохие были мозги», - сетовал один такой аналитик.

 Не надо обижаться на Зиновьева. А обидеть себя он и сам не даст. Ему не то, чтобы все равно, с кем и под какими знаменами воевать, но главное – воевать. Где мой старый рыцарский меч?

 Общество, социальное устройство... Чушь, чепуха. Все это пройдет, изменится и забудется. Для него главнее победы, слава, чтобы о нем говорили. Хорошо ли, плохо ли только чтобы не забывали.

 Я прочитал отчеты о его выступлениях, заочно по бумажкам познакомился с ним как с молодым, новым социологом. Во-первых, я рад за него, я горд знакомством с ним. Но есть и во-вторых. Но для этого второго нужен разбег, опять преамбула.

 В восьмидесятом приблизительно году предыдущего столетия и тысячелетия (пять лет туда или сюда теперь уже не имеют большого значения) пригласили меня в Омск, прочитать лекции в тамошнем университете.

 Видимо, я не разочаровал тех, кто меня приглашал, и по окончании последней лекции и выдачи мне денег меня завели в какую-то лабораторию и устроили маленький такой, узенький банкетик. Русский сорокоградусный неизменный и незаменимый бальзам души – поллитровка водки, жалкая рыбная дрянь в томате, колбаска, сыр. Люди же около математического профиля и все выходцы из ТПИ или ТГУ, жаркие патриоты Томска.

 Довольно быстро разговор зашел о Фоменко, математике Фоменко, о его революционных трудах. Фамилию эту и идеи я услышал тогда впервые. Был впечатлен. Ребята говорили о нем и его трудах с энтузиазмом и в заключение подарили мне пуд бумаг с картами и схемами исторических параллелей, обнаруженных Фоменко.

 Дома я все это лист за листом просмотрел, еще более впечатлился. Параллелизм по схемам имеет место. И удивительный. Очевидно (очам видно) и изумительно, но ведь я не историк. Что за имена? Сунулся в БСЭ, нет ответа. Нет большинства имен, не знаю как проверить.

 Потом, позже, то там то здесь я встречал критику. Мол, на такой-то схеме после А., который правил 15 лет, а потом был убит, на престол вступил его малолетний сын Б., который был тоже убит в семь своих мальчишеских лет. И на параллельной схеме нарисовано то же самое. Подлог! На самом деле А. действительно правил 15 лет, после чего был убит, но вот после него на престол вступил вовсе не его сын Б., а его брат В., который правил всего три года, а после него...

 А убитый в семь лет действительно был, и даты правильные, только никакого отношения к трону он не имел, так, один племянник любовника королевы.

 На лицо ловкое мошенничество.

 Но схем-то ведь сотни. А разоблачений два. Три. У одного автора я прочитал, что неверна или сомнительна каждая схема Фоменко. Но таким утверждениям я по привычке не верю. Это, как люди часто говорят:

 - У меня еще много подобных примеров.

 Что скорее всего значит, что есть еще один, но сомнительный.

 А если человек говорит:

 - Примеры можно приводить до бесконечности...

 Значит, у него их три.

 Мог бы привести, почему не привел? Один из критиков кандидат исторических наук Д. М. Володихин из МГУ пишет: «С 1993 г. приобрели широкую известность сочинения А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского, посвященные глобальной корректировке хронологии исторического процесса».

В 93 году я уже четыре года как уехал из страны. А узнал про идеи Фоменко за пять-семь лет до того. Я помню как Фоменко вызывал историков на открытый диспут. Никакого ответа. Вообще-то я ждал опровергающего ответа только от астрономов. Пока не уехал, не дождался.

 Мне недавно подсказали несколько работ. Посмотрел на даты: 1996, 1997, 1998 годы. С опозданием в десять лет.

 Лично-то я, как не историк, полагаю, что отождествление Чингисхана с Юрием Долгоруким – наглая ложь, Батыя с Ярославом Мудрым, Иисуса Навина с Цезарем – полный обман. Шарлатанство. Мошенничество.

 Но историки долго молчали. Не могли они своими бумажными аргументами воевать против астрономических выкладок наглого Фоменко. Образование не позволяло.

 Фоменко сотоварищи выпускали книгу за книгой, а историки, как кролик удава, будто не замечали. Уже и на Западе стали появляться фоменковцы, призывающие к тотальному пересмотру хронологии всей человеческой истории.

 Выступил публично очень известный отечественный историк и культуролог, нас с ним когда-то за ручки представляли друг другу. Он сказал:

 - Чего это вы, математики, в наш исторический садик ходите. Мы же в ваш математический садик не ходим. Вот представьте, мы к вам придем и скажем вам: а дважды два вовсе не четыре, а пять.

 Я на всякий случай полез в Яндекс, прочитал пару его заметок, и мое уважение к нему упало ниже нуля. Ничего не понимает.

 Ну собери пятьдесят или сто академиков-историков, нарисуйте транспаранты и маршируйте к зданию института Стеклова.

 2 Х 2 = 5

 Да вас первый же кандидат наук, аспирант, практикант остановит.

 - Вы знаете, что такое число? Как вы его понимаете, определяете? Как вы понимаете операцию умножения? Вот я могу в разных вариантах, не задумываясь, привести как минимум пять доказательств, что дважды два именно четыре. Не все вы поймете. Сделаем так:

Возьмите квадратик, расчертите два на два, как крохотная шахматная доска, и посчитайте на пальцах сколько клеточек получилось.

 А хотите в аксиоматической системе?

 Есть ли у вас доказательство той глупости, что вы на руках принесли?

 В этом же и дело. Я думаю, я даже уверен, что все позитивные утверждения школы Фоменко – бред. Блеф! Шарлатанство. Научное мошенничество. Это мое личное мнение. Но вот что мне нравится, Фоменко – умный, талантливый человек, нашел не просто уязвимое место, он открыл отсутствие методологического фундамента у огромной науки – истории.

 Колосс оказался на глиняных ногах. Почти вовсе без ног.

 Историки, ну пусть не все историки, не археологи, но подавляющее большинство, включая докторов и академиков, умеют работать только на бумажном уровне.

 На основании пяти прочитанных книг пишут свою собственную.

 Из одной книги в другую кочуют, перекочевывают имена, даты, события. Историки не приучены отвечать за свои слова.

 Так было написано.

 Они не умеют определять дату давнего события.

 Так было написано.

 Они не приучены отождествлять единое, если даже об этом сказано разными и враждебными людьми на разных языках. Они не умеют различать схожее, но не тождественное. Историки любят сознаваться, что у их науки, единственной из наук, нет законов. Поэтому, может быть, и нет их, что у истории не то, чтобы слаба методологическая база, иногда кажется, что ее просто нет. И это широкое поле, раздолье для авантюристов от науки, исключительно талантливого человека – академика от математики – Фоменко.

 Теперь амбула.

 Вот уж не хочу сравнивать меру таланта у знакомого мне Зиновьева и уважаемого мной, но незнакомого, к сожалению, Фоменко. Я утверждаю гораздо меньшее, в том смысле, что гораздо более значительное.

 Зиновьев в социологии – то же самое, что Фоменко в истории.

 Два слона в двух соседних посудных лавках.

 У Александра Александровича было полно знакомых, а возможно и друзей, среди социологов. Назову только одно предположительное имя – Борис Андреевич Грушин. А быть может, еще и Юрий Левада. Просто не знаю, хотя очень может быть, круги одни. То есть, на уровне образования Зиновьев очень даже знает общую социологию. А уж то, что он знает, что такое методология, я сам ручаюсь. Найти методологические дыры в молодой еще науке для такого изощренного человека, иезуита слова и мысли, ничего не стоит. Глоток наглости.

 Неразбериха в исходных понятиях, очевидный, бросающийся в глаза разнобой в терминологии, в системе определений, в выделении исходных положений. А. А. зашел в науку и показал пальцем туда, сюда, и все посыпалось.

 Он пишет, что он создал новую теорию того, сего. Не верю, не было времени, но что порушил то малое, хлипкое, что было, так чем он хуже Фоменко?

 Та же ситуация. Большинство вузов мира выпускает специалистов старого образца. Социологи продолжают во всем мире работать как их учили, не зная о трудах Зиновьева или не обращая на них внимания. Но если за ним придут его ученики, а он всегда на это очень надеялся, и станут, пусть с меньшим талантом, но с тем же энтузиазмом крушить посудную лавку, то к нему сами придут первые социологи-реформаторы. Найдется первый вуз, который станет выпускать специалистов-зиновьевцев, как уже не за горами выпуски историков-фоменковцев.

 Начнется цепная реакция перестройки истории, социологии, а там, глядишь, новый Фоменко возьмется и за экономику.

 Надо подвести какой-нибудь итог, сказать как мне это все нравится. Нравится!

 В основном нравится.

 Мне не дожить, но так ли, сяк ли наука выберется на дорогу. Дело не в ней, за нее я не страшусь. Не обязательно и заниматься наукой. Есть бизнес, торговля, спорт, промышленность, ТВ, да мало ли что...

 Но если уж именно наука...

 Если уж наука, то она должна соответствовать стандартам, выработанным ею же самой. Долой колоссов на глиняных ногах! Долой дилетантов от науки, хватит сплетничать о том, что нам интересно, давайте доказывать и обосновывать сказанное. Ученые должны отвечать за то, что они утверждают. Да здравствует высокая требовательность и профессионализм!

 Во – наорался лозунгов. Сам придумал.

 Лично-то я мечтаю, что как-нибудь умный Фоменко объявит на весь мир:

 - Ну ловко я вас напугал! То-то, давайте-ка, ребята, строже к тому, чем занимаетесь, равнение на математику и логику.

 Проявлю свою безграмотность, хочу теперь постамбулу.

 О человеке, совершенно постороннем моему повествованию.