В 1962 году моя сестра СВЕТЛАНА поступила в МГУ на философский факультет.
До этого она закончила симферопольский железнодорожный техникум. Не знаю уж как ей это в жизни помогло, пригодилось.
Со Светланой у меня совершенно иные отношения. Она всего на три года старше меня, и отношения могли бы быть. Я знал всех ее дворовых знакомых и друзей, а она моих. Компании были разные. В ее компании ребят на два-пять лет постарше меня было всегда намного, как минимум вдвое больше. И она всегда была в самом высоком авторитете. Главным был какой-нибудь парень, парни еще и в футбол вместе играли, но где-то в первой пятерке, даже тройке – Света.
Я тоже был главным в своей компании, многократно избирался Тимуром, но компания сама была как бы несамостоятельной, а филиалом, и девочек среди нас не было. Девочки нашего возраста с нами не дружили.
Света демонстрировала свое старшинство и как бы презирала меня и ставила мне в позорный пример моих же дворовых дружков или одноклассников, казалось мне, не имеющих передо мной ровно никаких преимуществ, кроме недостатков. Вообще доминировала, по возможности пинала меня и совала носом в дерьмо, не в прямом, а в переносном смысле, но все равно обидно.
Ростом она еще пониже меня, но гораздо более спортивная. Она и бегала, и куда-то прыгала, и гимнастикой занималась и однажды поступала даже на факультет физического воспитания Симферопольского пединститута. Или не поступила. А я был как тот Минька в рассказе Зощенко: неумелым, изумительно неспортивным мальчиком. Еще и худеньким. Был трусоват и редко дрался.
Светлана, по-моему, стеснялась моего косоглазия как показателя генетического вырождения семьи, о чем несколько раз сообщала мне и старалась как бы спрятать меня, урода от своих подруг.
Кое что в этих отношениях с ней я увидел позже в отношениях моих сыновей. Та же разница, три года. В общем, какая-то теплота, взаимное доверие, но в детстве старший, Артем, не упускал возможности просто проходя мимо Егора пнуть его, толкнуть или хотя бы дать щелбана.
Сейчас выросли, живут рядом и как-то подпирают друг друга.
В нашей фанерной квартире завелись мыши. И дамы нашей квартиры стали, как умели, с мышами бороться. Мама разыскала ходы, норы и забила их мелкобитым стеклом и заткнула тряпочками, густо смоченными в керосине. Не знаю как мыши, но я бы поискал другую дорогу. А Светлана засиживалась за очередной книгой до трех-четырех часов ночи. И как-то увидела мышь. Девушка храбрая, скрутила из газет жгут, факел, намочила керосином, подожгла и за мышкой. Та в норку, Света этот факел в ту же норку, а там уже тряпочка с керосином, что мама еще раньше засунула.
Полыхнуло, как на шпалопропиточном заводе. Раз-два и на полгода мы остались без крыши. Хоть в астрономы записывайся.
Так что если кто подумал, что недостаточно нам нашего папы, то пожар добавил почти до нуля.
Как-то она придумала играть во дворе в «Клуб знаменитых капитанов». Она часто придумывала игры для всех дворовых. Распределили роли. Мне эта радиопередача никогда не нравилась. Из-за прущего из всех щелей патриотизма. Начальником этого клуба самых знаменитых в мире литературных героев – морских капитанов – был конечно же безымянный капитан корвета «Коршун», его так длинно все время и называют, которого на самом-то деле в мире мало кто знал. А вторым человеком в этой радиопередаче служил капитан Григорьев. Капитан только по званию, а на деле герой летчик из «Двух капитанов» Каверина. Кажется, Света Григорьевым и была. А мне досталась роль Гулливера. В насмешку.
Прошло больше пятидесяти лет. Я никогда не любил Жюля Верна и могу подробно рассказать почему. При необходимости. Его капитан Немо, как и вообще индусы, тоже никогда не вызывал во мне восторга, хотя – да, конечно, скорее всего именно его надо было назначать заведующим клуба знаменитых капитанов. Капитан Григорьев – совок, стукач и интриган, давно перестал быть для меня примером хорошего человека. Ну и кто же?
Книга Свифта всегда и до сих пор одна из самых любимых моих книг. Гулливер – безусловный и наилучший из героев. Среди капитанов ему просто нет равных.
Светлана любила песенку Пипиты из оперетты «Вольный ветер» Дунаевского:
Чертову дюжину детишек
Растила в доме матушка моя.
Ровно шесть девчонок,
Ровно шесть мальчишек,
И один чертенок – это я.
Слышала я еще с пеленок,
Говорила вся моя родня:
Это не ребенок,
Это дьяволенок,
Про чертенка -
Значит, про меня.
Да я всегда была
Пипита дьявола,
Пипита дьявола,
А дьяволы не любят унывать.
Пипита, ну не спи же,
Стыдно спать!
Да я всегда была
Пипита дьявола,
Пипита дьявола,
Я дьяволом была всегда.
А дьяволам, а дьяволам
На все плевать.
И пела ее как о себе. Как-то, чтобы поддразнить ее, сказал: «Пиписька дьявола». Света очень разозлилась.
Внешне Светлана не была красавицей. Не в длине ног дело. В моей молодости ноги у девушек были заметно короче, и никого это не останавливало. В одном теоретическом разговоре мой знакомец медик-студент даже высказал формулу:
- Какое вообще дело до того, какие у девушки ноги? Они все равно отбрасываются.
Светловолосая, крепенькая, можно сказать, спортивная, дружить, водиться с ней было почетно. Она была самой умной, начитанной, бойкой и языкастой.
Часто говорят о девушках, что мол с острым языком, или язык в колючках, я и сам таких много встречал. Но с моей сестричкой никакого сравнения. Язык острый, определения меткие, запоминающиеся, язвительные. Великолепная память, очень начитанная... и... и... что-то нужно сказать, добавить. Ум. Быстрый, сметливый, но может быть по-женски не глубокий, не последовательный ум. Как говорила мартышка из сказок Гриши Остера (кстати, еще одного моего не близкого знакомца, через три поколения выходца из того же крымского лито):
- Я не могу думать одну и ту же мысль два раза.
Была в ней еще одна особенность, которую я более ни у кого не встречал. Иногда ей задавали вопрос о значении какого-нибудь не слишком популярного слова:
- Свет, а что такое прострация?
Вместо ответа она моментально садилась на что попало, делала вид полусонного человека и еще как бы сплевывала на сторону. И такое я видел несколько раз. В логике определения без слов, способом показа, демонстрации называются остенсивными. Есть понятия, которые иначе трудно определить. Большинство людей, если у них спросить, что такое винтовая лестница, крутят около своего лица указательным пальцем, потихоньку вздымая его. А если спросить, что такое гибкость, вместо слов люди показывают, как двумя руками сгибают прут. Попав к людям, говорящим на незнакомом языке, мы автоматически переходим на язык остенсий. Прочитайте Миклухо-Маклая, его первую встречу с папуасами. Еще с младенцами, не умеющими говорить, волей-неволей приходится говорить на языке жестов. Но так, среди своих, я лично не помню, чтобы я хоть раз в жизни что бы то ни было определил остенсивно.
Ум у сестры острый, но более, чем нужно, язвительный, даже хищный, то есть обращенный вниз на людей, на зрителей, на окружающих, а не на высокое, на ситуации и предвосхищения.
Конечно же она сочиняла стихи. Показывала и мне. Я с напряженным ожиданием вчитывался в написанные ею строки, пока не обнаружил такой образок: «Одутловатый язык воды».
Мы со Светланой исключительно друг на друга были похожи. Внешне. За вычетом моего косоглазия и того, что она все-таки девушка. Или даже без этого последнего вычета. Как-то я по приглашению старшего брата отца, дяди Левы, приехал в его областной центр раза в три, а то в четыре побольше нашего Симферополя. А до меня там уже побывала Светлана. Стою я как-то внутри квартиры, заходит какая-то тетка. Ни разу не видел ее, даже о ней не слышал. У нее сразу спрашивают: «Кто это?» - и указывают на меня. Она и секунды не сомневалась:
- Это Светлана.
Посовестилась хоть бы, на мне же штаны с ширинкой. Позже, когда по неведомой причине, а может быть потому, что я был, побывал уже в лагерях, Света перестала меня стесняться и стала знакомить со своими друзьями. Одна ее подружка, впервые увидев меня, закричала: «Ну уж ваш батя не открутится. Одним штампом делано, одного мастера работа».
К этому времени наш папа давно уже ни от чего открутиться не мог.
То, что я хочу сейчас написать, видимо более всего огорчит, разозлит Светлану. Мы с ней и психологически как субъекты очень похожи. Мы с ней как два катода. Или как два анода. В ней даже больше ярости и нетерпимости. Больше задиристого, чем во мне, безжалостного, мужского.
По сравнению с ней я помягче, несколько анемичен (особенно сейчас). Когда я думаю о себе, даже и в сравнении с другими людьми, то я непримиримый, яростный, неостановимый (как определили меня совершенно порознь, даже и не зная друг о друге, двое моих учеников). Но в сравнении с сестрой я добр, податлив, мягок, уступчив.
Один из самых известных ныне в России философов, когда-то ее близкий друг, а потом на многие годы мой лучший друг Саша Н. сказал о Светлане:
- Любой человек пребывает в паническом восторге от твоей сестры в первые полчаса знакомства. Но уже к концу второго часа она утомляет, а после четырех часов знакомства начинаешь ее ненавидеть.
Так можно охарактеризовать и меня, просто числа возрастут. Говоря о себе, я иногда защищаюсь цитатой из Марины Цветаевой. Применимо и к Светлане:
- Ненасытностью своею перекармливаю всех.
Мне кажется, сама Светлана сформулировала бы причину нашего внутреннего сходства тем, что в детстве она доминировала надо мной, вылепила меня по своему образу и подобию. И в этом есть изрядная доля правды. Я полюбил Маяковского потому, что этого поэта любила и всемерно рекламировала Светлана. Маяковский был хорош для меня, пока я был сам и микро, и софт, и мал, и ничего не знал и не понимал в поэзии. Но постепенно я разобрался... Нет-нет, Маяковский остался для меня великим, но не моим. Как и Есенин, да и Пастернак. Мне, мне лично куда как милее и ближе Цветаева, Мандельштам, Верлен, Тютчев и Пушкин – лучше всех. В десятом классе я несколько неожиданно сблизился со своим одноклассником Сережей Вовком. У него как раз умер отец, и он остался круглым сиротой и за один год очень вытянулся. Был почти такой же маленький как я, раз – и уже шесть необходимых футов. Как-то я привел его домой. Светлана сказала:
- Какой красивый мальчик.
Худенький, тоненький, стройный, ярко-рыжий.
Он закончил МИМО, и через пятнадцать лет мы с Люсей разыскали его в Москве.
Окна его крохотной квартирки глаза в глаза были направлены в американское посольство, видимо звание у него было еще невысокое. Работал и на дому. Рост и рыжизна пожухли, скучный партийный чекистский чиновник. Никакой не красивый мальчик.
Через три года после Светланы я тоже поступил на философский факультет МГУ, хотя она меня отговаривала, предлагая юридический или журналистику, и стал специализироваться по логике, в значительной мере потому, что там уже специализировались она сама и ее друзья, мои старшие коллеги. Она сама позже ушла на эстетику. Я остался на логике, стал логиком, был рекомендован в аспирантуру, защитился по логике.
Недавно отмечали пятидесятилетие ХХ съезда партии. Среди прочих мероприятий артист Филиппов, один из немногих, к кому я относился с уважением, читал куски доклада Хрущева по радио. А моя сестра, пожилая уже женщина, мирно гладила. Но когда артист дошел до моего отца и стал это место с выверенным выражением произносить, моя сестра Светлана упала в обморок. Будто до этого не знала. Я бы не упал... В том смысле, что я уже столько раз падал... Это нас отличает.
А в еще большей степени нас отличает, а мою сестру характеризует то, что сына своего единственного, моего племянника, она назвала Боря. Как отца. В честь отца. У этого племянника Бори и его жены Жени не так давно родилась двойня разнополых детишек. Девочка Катя, Екатерина, а мальчик опять Боря.
Трое детей у моего отца (и у моей мамы). Много общего. Уж на что Неля со Светой друг на друга не похожи, а их неоднократно на улице путали. Обращались к одной как к другой. Тем более внутренне.
Собранные, ответственные, не глупые, честные, обязательные.
Принимаем решения.
Берем на себя ответственность.
Принимаем парад.
Конечно, все это в основном от отца.
Ищу среди этих черт ту главную, из-за которой все наши беды. Нет, вроде никто не заражен жестокостью. В детстве кошек не мучили, не топили, хотя среди детей это очень популярно, лягушек и червей не расчленяли. Нет, не люблю смотреть, как умирают дети. Вообще не люблю, когда умирают. Правда, живых раков варю.
Исполнительность. Выполнить, что заказано, полностью и в срок.
Исполнительское рвение..
Стремление добиться своего.
Упрямство. Упорство при достижении цели.
Административный азарт... Вот, пожалуй, что.
Сотни раз представлял себе: вот сейчас открою дверь, войду, а там враг. Безжалостный, хищный, коварный враг и злобный. Он уже много сделал, вреда нанес, высоко прорвался, но вот схвачен умелым вождем и от меня, лично от меня зависит, отведу ли я удар... Отведу!
Нет, скорей всего... удар?.. Не отведу!
Господи, не вводи меня во искушение, не заставляй решать, подскажи ответ. Отведи удар.
Свободное копирование
