Время шло, закончены курсы, формирование и обучение бригады, вообще все было готово для отправки на фронт. Был смотр Атаманом и командующим Донской Армией, был напутственный молебен, и мы увидали то, что можно было видеть в нашей старой императорской армии.
После смотра бригада отправилась грузиться в вагоны на Хутунок, а мы, офицеры, в последний раз заглянули в наше Донское Офицерское Собрание. Многие из нас вспомнили 17-й год, когда здесь появился ген. Корнилов, многие помнили выступление нашего героя есаула Чернецова, когда он заявил, что если большевики займут Новочеркасск, то его в первую очередь расстреляют, но он будет знать, за что — «А вот, вы, господа офицеры, будете ли знать за что уничтожат вас? Вас ведь несколько сот, и чего вы ждете?»... Отозвалось несколько десятков, а прочие так и остались в раздумьи... В ноябре 1918 года здесь мы, георгиевские кавалеры, праздновали свой праздник, праздник Героев, это было наше последнее торжество.
Часов около 10-ти ночи отправился первый эшелон и к утру покатили и другие в направлении на Царицын. За Батайском раскинулась степь без конца, без края. Независимо от гражданской войны, жизнь шла здесь своим чередом... Тяжело было на душе... Царицын был в это время во власти белых и наши эшелоны там простояли некоторое время. Казаки получили горячую пищу, была выводка лошадей. Говорить о красоте Волги не приходится, да разве только Волга была красива?.. Все было красиво, казалось бы, жить да жить, а на самом деле жизнь была безжалостно сломлена большевиками.
Вместо Германо-Австрийского фронта, брошенного по приказу Троцкого и Политбюро, фронт создался и у Царицына, и всюду пылала гражданская братоубийственная война.
Царицын — город небольшой. На главной площади стоял собор. Базар торговал вовсю, можно было свободно достать икру, осетрину, но это было только при белых.
Перед вечером эшелоны отошли в сторону ст. Филоновской по Грязе-Царицынской железной дороге. В Филоновской была выгрузка, и там мы некоторое время постояли. По дороге нам пришлось проезжать через ст. Себряково. Отдельно, недалеко от станции, расположена громадная слобода Михайловка... Вспомнил Михайловку, так как вряд ли на необъятной Руси были проявлены такие зверства, как здесь; иначе говоря «Варфоломеевскую ночь», устроенную большевиками — приехавшей матросней и местными отбросами: все, что было мало-мальски культурным, оказалось уничтоженным, включая духовенство, вернувшихся с фронта офицеров, учителей, медицинский персонал и т. д. Кому было нужно? Ведь заправилами всегда были люди не русские, взять хотя бы Троцкого (Бронштейна), Зиновьева (Апфельбаума), Ярославского (Гинсбурга) и т. д. Антихристиан и атеистов было не так много, но нашлись и Иуды-предатели и «наймиты». Много, много горя принесли они русскому народу, начиная со снятия Главы его, т. е. с убийства Государя Императора со всей его Августейшей Семьей и части родственников.
Придя к Филоновской станице, с рекой посредине, невольно вспоминаешь и другие станицы: Ярыженскую, Алексеевскую и др., расположенных вдоль Бузулука и Хопра. Какая это была красота, как все это дорого, любимо и теперь... Живя теперь в далекой Австралии, после 50 лет отсутствия, сыновние чувства к своему Краю не угасают, душа все плачет о потерянном.
Свободное копирование
