Жизнь текла нормально: навещали Тамбов столичные артисты: известная певица Нежданова, Папина, Плевицкая, Собинов, Серебряков и др. Неплохие были оперы и драматические постановки.
На Рождество я имел возможность заглянуть домой. На станции меня ожидал кучер Иосиф и пара серых с бубенцами. Было это в 3 часа ночи, гостей было со всего округа, до 30-ти человек, и это было последнее Рождество в домашней обстановке.
После возвращения в Тамбов, я часто посещал ресторан при гостинице Никольской, и вот однажды придя в ресторан, я заказал себе меню. Публики было не особенно много и двумя-тремя столиками от меня сидела интересная дама с мальчиком 6-7 лет. Смотрели они в мою сторону, переговаривались и посмеивались. Наконец мальчик со смущенным видом подошел ко мне, заявив, что мама его интересуется, почему у офицера лампасы генерала, а погоны — штаб-офицера. Лампасы мои были обыкновенные казачьи — ответы мои удовлетворили и на мое предложение маме пересесть за мой столик, мама охотно это сделала и разделила мое одиночество. Особенно был доволен сын её Миша, который заявил, что ему, кроме меня, не нужно иметь другого папы.
Мама, мадам Тарновская, жила в гостинице; часов в 9 уложила спать своего Мишеньку и изложила свои тяжелые переживания; ей пришлось некоторое время быть в тюрьме, иметь суд, который присудил её на несколько лет каторги. Сейчас она оправдана и находится на свободе. Происходит она из средней помещичьей семьи. Судили её якобы за то, что она впустила змею в комнату мужа (муж был старше жены на 19 лет). Змея ужалила мужа, и утром его нашли мертвым. Змеи этой не нашли и среди экспертов не все были уверены в смерти от укуса змеи, так как у умершего было не в порядке сердце. Были похороны, но на них жена не присутствовала, так как была в Тамбове со своим Мишенькой, который был болен дифтеритом и он лежал в госпитале.
Суд был жестоким: её присудили на 8 лет каторжных работ, сына взял кто-то из её родственников.
Была подана апелляция; на вторичный разбор явился известный в те времена Московский адвокат Плевако. Было много расследований, но не было доказано, что г-жа Тарновская впустила в комнату змею: где она её достала, каким образом она её брала, куда змея делась; были ли случаи, когда в дом заползали змеи. Чтобы убедиться, что змеи появлялись в доме, были впущены ужи, которые находили где-то лазейки, и их не находили. Старики утверждали, что были случаи, когда змеи заползали в дом, несколько змей было убито и за несколько дней до суда была убита змея в комнате умершего, что дало возможность ускорить суд, который вынес оправдание, так как все было недостаточно доказанным.
Как возмездие г-жа Тарновская получила от матери умершего завещание на имение, около станции Иноковка, для Мишеньки и как опекун была его мать. Полученным Мишенькой имением правил управляющий, явно настроенный против новой хозяйки. Мне пришлось, по просьбе хозяйки, принять участие в удалении старого управляющего, заменив его старым сверхсрочным подпрапорщиком из 7-го запасного кавалерийского полка.
Оставаться г-же Тарновской в Тамбове не было смысла, т. к. городская жизнь стоила довольно дорого, кроме всего, нужен был хозяйский глаз, а кроме всего, появился один родственник, бывший офицер, потерявший одну руку выше кисти, который остался в качестве репетитора Мишеньки. С Мишенькой у меня создались очень хорошие, я бы сказал, сыновьи отношения. И раньше, и теперь он говорил, что другого папы ему не нужно.
При каждой возможности я милую знакомую навещал. Мое пребывание было как праздник: увлекались верховой ездой, устраивались охоты и не раз мы возвращались с несколькими убитыми волками. В общем, мы как-то сроднились — все наши помыслы были о том, чтобы повенчаться, но обстановка становилась угрожающая и все пришлось оставить «на потом», а потом революция все разрушила.
Русский солдат Богоносец стал Человекообразным убийцей и зверем. Как я потом узнал, г-жа Тарновская, сын Мишенька и вахмистр были сожжены в горящем доме, где были подперты двери — так кончилось существование Тарновских, служивших со времен Екатерины II верой и правдой России. Умерший Тарновский был кадровым офицером Лейб-Гусарского Павлоградского полка.
В одно утро вестовой принес газету, где было сказано о падении Трона — настроение испортилось. Я решил скорей вернуться на фронт, что скоро осуществилось.
Но там уже не было того, что было раньше, так как фронт стал, благодаря пропаганде, где принимало большое участие еврейство во главе с Троцким и его приспешниками.
Свободное копирование
