Прошлое - 34

Дальше: 7-й Зап. Кавалерийский Полк, революция — снова фронт и Белая борьба.

Стоянка 7-го запасного кавалерийского полка была в г. Тамбове, куда я и был направлен из Воронежского госпиталя. Между Воронежем и Тамбовом была большая узловая станция Козлов, где была пересадка на поезд, идущий из Москвы в Саратов через Тамбов. Среди публики, ожидающей Московский поезд, было несколько офицеров, направляющихся в 7-й запасный кавалерийский полк, после излечения от ранений. К этой группе присоединился и я. Сразу же начались рассказы о боях, где каждому из нас пришлось принять участие. Дальше каждому хотелось рассказать историю своего полка, а истории эти уходят в далекое прошлое — к временам Александра Невского, Димитрия Донского, Петра Великого, Екатерины Великой и множество других полководцев: как Суворов, генералы Кутузов, Платов и множество других, создавших наши покрытые немеркнущей славой, кавалерийские полки, благодаря которым была создана Великая могучая, неделимая Российская Империя, занимающая 1/6 часть света.

7-й запасной кавалерийский полк пополнял 1-ю кавалерийскую дивизию, куда входили полки: 1-й Сумской гусарский полк; была и песенка (Журавль): «кто купчика бросает в жар — Голубой Сумский гусар». Я думаю, что этого «Журавля» знала вся Москва. В первую бригаду, кроме гусар, входил 1-й Донской казачий полк, где начинал военную службу мой отец после Николаевского Кавалерийского Училища, о чем я упоминал раньше.

Кроме пополнения в 1-й кавалерийскую дивизию, 7-й запасный полк пополнял 13 дивизию, куда входил 13-й Нарвский гусарский полк и в свое время отличившийся особой доблестью 13-й драгунский полк ордена Св. Георгия, имея Георгиевский приклад.

Среди едущих в Тамбов офицеров на меня произвел очень милое впечатление корнет 14-го Мит. гусарского полка, который предложил мне остановиться на квартире в доме, где жил он, так как освободилась одна комната, после уехавшего на фронт одного ротмистра. Я был очень признателен корнету за его предложение.

Время в ожидании поезда быстро прошло в разговорах о том, что прошли временные неудачи на фронтах — теперь уже начались победы, прорыв фронта противника в районе Луцка и после местных побед будет общая победа, и никому не приходило в голову, что над Россией надвигались черно-кровавые тучи.

Судьба России зависела от интернационального казачьего поражения Российской Империи.

Пришел поезд и часа через два мы были уже в Тамбове, на улице Частной № 57. Дом произвел хорошее впечатление: большие комнаты, большая гостиная с хорошей обстановкой; в углу стоял рояль, на котором жена корнета играла, ублажая воинов вальсами Шопена. Гостиной пользовались как столовой, так как было принято завтракать, обедать и ужинать всем вместе.

В данном случае все собрались вместе и я вошел сюда, как старый знакомый. Очень и очень милое впечатление произвела жена корнета Елена Александровна, полька, очутившаяся здесь при отступлении русской армии из Польши. Ко мне она отнеслась с какой-то опекой, предупредив, что здесь живут исходя из того, что «хоть день — да мой». В общем, завтрак окончен — все ушли на свои службы, а я, приведя себя в порядок, отправился в штаб 7-го запасного полка.

Выйдя из дома, я встретил трех офицеров около следующего дома, из местных запасных полков; как полагается, отдали мы друг другу честь; встреча этим не окончилась. Один из трех офицеров, прапорщик, по моему адресу заявил, что этот из тех, кто будет защищать трон и Царя. Такое заявление на меня произвело неприятное впечатление и могло бы окончиться применением оружия, но в это вмешался из тройки поручик, как видно из офицеров, бывший на фронте и имеющий Анну 4-й степени. Поручик заявил, что мы принимали присягу и должны верой и правдой служить Царю и Отечеству. Красный прапорщик (из С.П.Б.) ответил, что присяга ни к чему не обязывает. Тогда поручик и подпоручик предложили присоединиться к ним и мне, и мы доставили указанного прапорщика в комендантское управление. Причем, оружия он не имел, так как объяснял это тем, что оружие нужно на фронте, но нужно знать, против кого ему нужно применять, но не в защиту трона.

Это была моя первая встреча с красным офицером. До сих пор я и не допускал даже мысли, что офицер может быть красным, может быть каким-либо самостийником. В жизни я убедился, что мои суждения о том, что офицер есть что-то, чуть ли не самое главное в государстве, так как он является защитником его, ошибочны.

Наглядный пример — Добровольческая Армия, Корниловский ледяной поход — около 4.000 человек, а где тысячи(?) офицеров, где Генеральный Штаб? Где Брусилов, Верховский, Тарский, где Гуттер, Егоров, Шапошников, призывающие нас, молодых офицеров, очутившихся в Рязанском лагере Женского монастыря, после пленения в Новороссийском порту, — идти защищать Россию от поляков.

В Комендантском Управлении адьютант поговорил с прапорщиком и сразу же его отпустил, заявив нам, что мы свободны и нет смысла из всего раздувать огонь — почему — он не сказал. Видимо, был информирован в том, что события назревают. Прапорщик козырнул с насмешкой нам и ушел. Мы вышли в каком-то недоумении. Зашли в кондитерскую, выпили кофе и никак не могли переварить происшедшего случая. Мы сошли с нашей твердой офицерской дороги. Этот момент оставил свой след на всю мою долгую жизнь. С тех пор для меня не каждый офицер был настоящим офицером.

Поручик и подпоручик проводили меня до Штаба 7-го запасного полка, и мы разошлись. В будущем наше знакомство продолжалось до отъезда их в действующую армию.