Через двое суток я был уже дома. Для окружающей публики я стал взрослый «молодой барин», для стариков, служивших в армии, стал «Ваше благородие».
Поздоровавшись с родителями, я сразу же смылся в конюшню смотреть отцовский подарок — лошадь сыну, уходящему на фронт. Лошадь превзошла все ожидания по красоте; породы она была Кабардинской (Кавказ), высотой 4 вершка, светло-гнедой масти, хвост и грива с белой проседью, кличка её была — «Мечта» и в действительности, было мечтой иметь такую красавицу. Шла как балерина, храпела, и чувствовалась какая-то особенная строгость. В станок к ней мне не посоветовали заходить, т. к. она кусалась, била ногами; любила она вошедшего в станок чужого человека прижат ь к стенке и кусать его.
Вопрос этот был отложен до следующего дня.
На следующий день чуть свет — дождь, слякоть, а я решил все же сесть на нее, но не тут-то было, так как она была покойна, пока была в руках конюха (конюх был казак, который жил у деда, он хорошо её выездил, она брала различные барьеры-препятствия; очень чутка была на повод, при поворотах легко её можно было положить). Как только я взял чембур, она меня здорово укусила за плечо, но я в это время вскочил в седло. Она встала на дыбы, я ударил её нагайкой. Она упала, вскочила, обернувшись ко мне задом, стала бить «задом», так, что пришлось призвать на помощь казака, у которого она успокоилась, но мне не советовали её трогать, и все снова отложилось до следующего дня.
Следующий день был ясный, светило солнышко и я решил начать все с совета того же казака, что следует разбить яйцо между ушей лошади, ставшей на дыбы. Этот способ оказался реальным, но она стала ложиться и бросаться, стараясь меня укусить. Положение было не из приятных.
Подошел отец, Мечта сразу же успокоилась, протянула голову к карману отцовской одежды. Отец дал кусочек сахару, погладил её по шее и, не беря в руку повода, сел на нее. Она стояла. Отец взял повод, повернул её в другую сторону, и она спокойно пошла. Шла она крупным шагом, шла проездом, шла рысью; и как только отец встал на ноги в стременах, она пошла вскачь.
Отец вернулся, дал мне сахару и сказал, чтобы я подошел к ней, погладил бы по шее, и когда я буду садиться, не подобрать повод. Я сделал, как советовал отец, и с этого момента я стал её другом.
Несколько месяцев она служила мне. Но при взятии Черновиц, в атаке, состоя в конной группе генерала Келлера, — была убита.
Было это в мае 1915-го года. Большой осколок гранаты пробил ей бок, внутренности вышли наружу. Этим же осколком я был ранен в ступню левой ноги. Не помню, каким образом вынул ноги из стремян. Подняться не мог, т. к. правая нога была придавлена. Появились мухи; почувствовалась боль и в раненной ноге, и в придавленной — в общем, дальше я ничего не помню и пришел в себя уже на станции Садогуры, где раненых грузили в санитарные поезда и отправляли в Россию.
Свободное копирование
