Для рабочих мне известны другие курорты. Так, около станицы Абадзеховской из земли бьет небольшой фонтан воды, издающей серный запах. Какой-то добрый человек поставил около него корыто, сколоченное из досок. Рабочие приходят из города, наполняют это корыто серной водой, накаливают на костре большие камни и бросают их в воду. Когда вода нагреется, они садятся в ванну и говорят, что это помогает от всех болезней.
В жизни приходилось встречаться и с другими картинами. Я приехал как-то по делам кооперации в глухую горную станицу и остановился у знакомого человека. Пришло несколько женщин соседок. Разговорились. Все, конечно, жаловались на колхозную жизнь и на отсутствие товаров в кооперации.
— Но ведь вы же здесь хорошо зарабатываете помимо колхоза, дичкой?
— Да, ходим в горы и собираем и кислицу, и грушу в лесу, — ответила одна из женщин. — Вот я на прошлой неделе несла мешок на спине, устала и села отдохнуть на мосту. Смотрю, дождик идет. Я протянула руку, а она сухая, дождя нет; а это у меня в глазах сечет, и я вижу дождь. Я пошла к доктору, он сказал мне: «Если будете ходить еще собирать груши, то ослепнете».
— И мне то же сказал, — отозвалась другая женщина, — но только у меня в глазах был не дождик, а темные пятна, куда ни посмотрю, везде вижу черное пятно.
Тут же они мне рассказали случай, когда женщина сломала себе ребро: у нее сполз со спины мешок, желая его поправить, она слегка его подбросила и тут же упала с переломленным ребром.
— Но ведь в старое время вы так же занимались сбором и груши, и кислицы и сушили их, а затем возили целыми фурами в хлеборобные станицы и меняли на пшеницу пуд за пуд? — заметил я.
— Так что же вы равняете? Тогда человек запряжет пару быков в фуру и едет в горы, пока дорога есть. Три-четыре раза обернулся, и фура полная. Работали всей семьей, и харчи были, и обувка была, а сейчас в нашей кооперации пустые полки, и я должна десять раз ходить в лес, чтоб купить на базаре ботинки, вот мы и работаем сейчас вместо быков и босые ходим по камням острым и колючкам, тряпок нет даже, чтобы обмотать ноги.
Я как-то поделился этими своими впечатлениями со знакомым доктором, жившим в районном центре. Он мне ответил: «Я скажу вам больше: 100 % замужних женщин в колхозах больны женскими болезнями, разными приращениями, искривлениями, опущениями, встречаются даже случаи выпадения прямой кишки от натуги. Ведь они ворочают пятипудовые мешки с пшеницей, а мешок фасоли весит даже семь пудов».
Продолжая разговор, он достал с полки книгу и прочел мне, что в каком-то районе, не упомню сейчас, в каком именно, все животные и все люди поражены глистами любых видов, начиная от кишечных и кончая глистами, гнездящимися на задней стороне глазного яблока.
«У нас пока этого нет, — сказал мой собеседник, — но если будет, я не знаю, как мы будем с этим бороться, ведь вы знаете, что с медикаментами у нас весьма слабо. Впрочем, я думаю, что эту книгу написал какой-нибудь враг народа или уклонист», — с улыбкой добавил он.
По одной из статей Кодекса законов о труде запрещается ставить женщин на такие работы, где им пришлось бы подымать тяжести свыше 50 килограммов (трех пудов). Поэтому администрация приказывает такие тяжести подымать двум женщинам. Однако, в спешке и желая перевыполнить нормы, женщины двигают и в одиночку тяжести, которые превышают эту норму. Администрация, зная об этом, смотрит сквозь пальцы. К тому же этот закон на колхозниц не распространяется, так как они работают не по найму, а как бы являются хозяевами.
Хочу отметить еще один случай труда, на который не распространяется трудовое законодательство. Один из американских журналистов сообщил недавно, что, будучи в Москве зимой, он был удивлен большим количеством женщин, которые чистили снег на улицах столицы скребками, метлами и лопатами. Они были одеты бедно, у многих не было перчаток, и бросались в глаза красные руки. Он заметил, что одна женщина плакала, и подумал, что это, может быть, провинциалки, т. е. женщины из деревень, которые соблазнились работой в Москве, где все же можно кое-что купить и «подбарахлиться», т. е. вырвать кое-что из одежды. На самом деле это была «трудгужповинность», не оплачиваемая зарплатой, на своих харчах и на своей одежде, не нормированная Кодексом законов о труде, предусматриваемая только для крестьян. Мужчины не старше 55 лет и женщины не старше 45 лет обязаны отбыть «трудгужповинность» в течение двух недель в продолжении каждого года. Возраст этот фактически не соблюдается. Учреждения, находящиеся в сельской местности, и колхозы обязаны выделять на эти работы автомашины и конный транспорт.
И вот этих женщин грузят в кузов открытой грузовой машины и гонят в Москву за 50–60 километров, в зависимости от потребности рабочей силы. Так как машин мало, а женщин много, то едут они, стоя в кузове, плохо одетые, обдуваемые «ветерком», а вечером они возвращаются домой, голодные, прозябшие, измученные работой и ездой.
Они же расчищают снег на железнодорожных станциях и на путях в случае снежных заносов.
Но почему эта тяжесть падает на женщин? Да потому, что еще до войны в деревнях преобладающим населением были женщины: мужчины или сидели в тюрьмах, или разбежались на «производство», а оставшиеся занимали должности председателей, бригадиров, учетчиков, завхозов, кладовщиков и заведующих различными сельскохозяйственными производствами.
Свободное копирование
