Жизнь и смерть. История одной деревни

Жизнь и смерть. История одной деревни

Личные мемуары о красной эре (2)

 Кладезь истории всякого населённого пункта - это образованное им кладбище. Ни один живой старожил не расскажет о бывших односельчанах то, что может сделать обычный погост. Конечно, всякому встречному он ничего не скажет. А вот уроженцу этой деревни откроется во всей своей сути. Особенно, если кладбище молодое. Таким как раз является погост моей родной деревни Гадивли, в которой прошли мои детские и школьные годы.

  Понятное дело, начать историю кладбища нужно с первого поселенца. К сожалению его нет. Как это нет первого умершего, если есть кладбище? А вот так. Гадивля на этом месте - деревня молодая, созданная из сталинских изгнанников с насиженных хуторов. До этого небольшое поселение находилась на противоположном берегу Эсы. Крестьяне отвозили покойников в Рудню, на древнее Рудницкое кладбище. И первыми поселенцами на гадивлянской Лысой горе стали сразу 28 жителей, но не Гадивли, а временного концентрационного лагеря, основанного немцами для пленных красноармейцев, перегоняемых в неизвестность по старому Борисовскому тракту. Одни пленные умерли в лагере во время ночлега, других убили немцы за кучу-малу, образованную вокруг бросаемых гадивлянами в колонну съестных припасов. Потом люди стащили 28 тел убиенных и закопали на пустой Лысой горе. Таким образом одновременно 28 покойников стали основателями Гадивлянского кладбища.

 Чуть позже возле них по-братски похоронили нескольких погибших партизан. Раньше на этом месте были просто два бугорка. Это моя мать, Ольга Шушкевич, организовала памятники, поэтому должен сказать слово и о ней, а так же о лежащих рядом других моих родных. Первым из наших поселился на Лысой горе мой дед Илья Прусский (1896 - 1955): в окопах Первой мировой надышался применённого немцами отравляющего газа фосгена и зачах в 59 лет. За дедом последовала баба, Ганна Прусская (1898 - 1987): прожила достаточно - 89 лет. За родителями пришла сюда моя тётка Нинка Прусская (1933 - 2003): упала в колхозных яслях с печки, отчего всю жизнь прожила инвалидом первой группы по психике. Отец мой, Константин Шушкевич (1924 - 1965), умер от приступа астмы. Моя мама (1928 - 2008) всю жизнь проработала учительницей и всегда обижалась на мужа, что себя не сберёг и на неё оставил четверых детей. Нас уже трое - брат Васька Шушкевич (1957 - 2013) умер в реанимации после тяжёлой операции, а смертельный диагноз поставили совсем и не страшный: обструктивная болезнь лёгких с пневмонией.

 Есть ещё одна могила с указанием смерти в 1941 году. Но под ней покойника нет. Вернее, есть покойница Евдокия Прусская (1902 - 1987). Её муж Пётр Прусский (1901 - 1941) не лежит с ней рядом. Его в указанном году партизаны Линькова закололи штыками за то, что немцы назначили бедолагу старостой деревни. Но похоронили его в Рудне, поскольку в Гадивле кладбища не было (братская могила пленных в счёт не бралась). А на памятнике сделали надпись да поместили фотографию, чтобы баба думала, будто дед рядом. Поставили им памятник и вскорости сами легли рядом зять Дмитрий (1933 - 2005) и дочка Елизавета (1928 - 2006) Майзусы.

 Согласно надписи на кресте первой гражданской вечной обитательницей Лысой горы стала Настя Стельмах (1925 - 1943). О ней ничего не знаю.

 Тесно соединились крест Владимира Юхновского (1928 - 1944) и памятник Никифору Казаку (1905 - 1944). Возможно, они даже лежат в одной могиле. Возможно, и не одни они. А дело было так. В 1944 году заминировали партизаны Борисовский большак между Гадивлей и Калаур-горой. Немцы подорвались на первой мине, возвратились, согнали гадивлянских мужиков и пацанов, заставили обняться и идти по заминированной дороге. Разлетелись по пуще Зимник останки двух выше названных, а ещё Михаила Пытько и Константина Передни.

 Уже в мирное время первым поселился на Лысой горе, наверное, Моисей Шушкевич (1945). Покоится он за могилой своей жены Анны Шушкевич (1985 - 1948).

 Итак, кладбище основано. Дальше вести хронологию смертей нет смысла. Буду рассказывать о покойниках по принципу родства. Начну с последних названных обитателей Лысой горы. Вечно будут рядом сын Моисея и Анны, Степан (1914 - 1968) со своей женой Александрой (1913 - 1990) Шушкевичи. Сын был одноногий, болел эпилепсией. Жил на берегу Эсы. Пошёл утром умываться. Стал коленом на бревно. Схватил приступ болезни. Уронил голову в воду. Так и захлебнулся, лёжа на берегу. Давно покоится на Лысой горе зять Моисея и Анны Шушкевичей, Михаил Пытько (1931 - 1986), а жена Евдокия Шушкевич пришла к нему только прошлой осенью (2013). Михаил вышел из дому на работу и в своём дворе умер. Евдокия всю трудовую жизнь работала на Гадивлянской смолокурне, доживала у дочери Светы в Белгороде. Хоронить привезли гадивлянку на родную Лысую гору.

 Сергей Шамшур (1915 - 1978) переселился из Гадивли в Черницу, но похоронили его на родине. Балагуром был. Любил повторять: «Мальцы, ей-богу я заспиртовался - умру, буду, как Ленин лежать, не сгнию». С мотоциклом насмерть машина сшибла на Минском шоссе.

 И это не факт, что Никита Мазго (1885 - 1938) столько лет ждал жену Елизавету (1988 - 1970). На самом деле Елизавета грустит одна, поскольку мужа её большевики убили в Куропатах. Дочь Тамара Земко, которая сейчас живёт в Камне, это точно установила. Памятник поставили здесь лишь для того, чтобы душу бабы Елизаветы успокоить. И зятя Виктора Пытько (1927 - 1971) по другую руку Елизаветы положили, а чуть дальше - сына его Лёньку (1956 - 2009). Виктор Пытько, понимая, что умирает, просил жену Федору: «Ты тёлку на поминки не режь, пусть лучше потом дети съедят, чем теперь пьяная орава». Сам молодой умер и сына его Лёньку рак съел задолго до старости.

 Матрёну Мозго (1903 - 1985) ничем примечательным отметить не могу. А вот её муж Александр (1903 - 1982) 10 лет ни за что в ГУЛаге отсидел, выжил лишь благодаря тому, что фурманом к начальнику лагеря определили. Возвратившись, говорил: «Благодаря Колыме живой остался, а так на войне бы погиб». Недалеко лежит брат Александра, Павел Мозго (1923 - 1999) с женой Анной (1924 - 1994). Про Павла можно книгу писать. Партизан, потом фронтовик. Ранен. Был мастером Гадивлянской смолокурни. Исчез накануне новогодних праздников. Летом мой брат Васька обнаружил его в Эсе. Анюта - учительница первая моя. Инсульт свалил. Не сразу. Помучилась. За ними пристроилась сестра Павла и Александра, Надя Прусская (1919 - 1969). Рак съел.

 Невозможно измерить горе Анны Пшенко. Сын Сергей (1968 - 2009) на стройке с крыши свалился и насмерть разбился 23 августа. У мужа Михаила (1942 - 2009) сердце отказало, когда с кровати вставал после утреннего сна 31 августа. А сын Игорь (1969 - 2009) умер 12 сентября. На протяжении 17 дней втроём умерли.

 Иван Хамичёнок (1928 - 1989) работал водителем смолокурни. Машина дома стояла. Так всю Гадивлю ей обслуживал. До сих пор люди поминают его добрым словом. Кажись, туберкулёз свёл в могилу. Его жена Полина (1924 - 2002) намного пережила мужа, под конец жизни старость перегнула её в пояснице под прямым углом.

 Роман Рудак (1914 - 1986) был колхозным бригадиром. Все потребности гадивлян решал своей властью. Уважали. Перед смертью настолько занемог, что раздражался даже на тиканье часов. Уносили от него. Его жена Янина (1917 - 1999) ничем особенным не запомнилась.

 Володька Стельмах (1960 - 2008) женился, уехал в Башкирию, развёлся, приехал в Лепель, чтобы заболеть и умереть. Лежит рядом с отцом Александром (1935 - 1993), лесником, не дождавшимся пенсии из-за болезни.

 И ещё одна баба, Наталья Козловская, (1912 - 1972) одна покоится в земле сырой. Памятник её мужу Болеславу (1914 -1945) дети поставили из-за любви к родителям. Их отец похоронен на поле брани в Латвии, где сложил голову под конец войны.

 Помните подрыв гадивлянских мужиков на заминированном партизанами Борисовском большаке? Так вот, сын одного из них, Никифора Казака - Витька (1941 - 2009) - расположился недалеко от отца. Лесником был. Как бы это обозвать нашу с ним дружбу? Во, придумал - собутыльничали. За рюмкой он любил повторять слова из песни Газманова: «Гуляй, казак!», поскольку фамилию имел Казак. Рядом с ним лежит его жена Нинка, умершая почти одновременно с моим братом Васькой. Запомнилась работой продавщицей в Гадивлянском магазине. Жила через дорогу. За спиртным ходили к ней домой в любое время суток.

 Запомнился старый дед Юлик Тарновский (1922 - 1977) постоянно опёршимся предплечьями на свой забор и наблюдающим за Борисовским большаком. А теперь гляжу на даты рождения и смерти Юлика да всякий раз думаю - до чего неумолимо время: совсем не старым дедом был Юлик, а всего лишь 55-летним мужиком. Я теперь старше на семь лет получаюсь в сопоставлении с его предсмертным возрастом.

 В 60-х годах почти вся трудоспособная Гадивля рванула на строительство Новолукомльской ГРЭС в надежде получить квартиру и семью из медвежьего угла в цивилизацию перетащить. Всем это удалось, кроме Ивана Якубовского (1919 - 1965). Приехал домой на побывку. Обратно вместе с дочерью сел в автобус. А в Лепеле Фенька обнаружила, что сидящий рядом отец мёртвый.

 Брат Лёшки Пытько (1961 - 1988) служил в большевистской Германии. Мать пошла в военкомат просить, чтобы второго сына туда не отправляли - тяжёлая служба у немцев. Пообещали. И слово сдержали - отправили Лёшку в Афганистан. Но вернулся живой. Нашли его возле дороги из Велевщины на Борисовский большак, раздавленного колхозной машиной, водителем которой был. Рядом валялось охотничье ружьё. Ходили слухи, что будто бы на ходу открыл двёрку, чтобы салютнуть, и потерял управление…

 Вот как обычное кладбище может воссоздать историю деревни - ни один старожил того не сделает. А ведь я многих покойников опустил из-за громоздкости воспоминаний. Закругляясь, вспомню самую старую крестьянку. Прожила Юлька Юхновская (1906 - 2007) 101 год. Это её сына Владимира разорвала партизанская мина на Борисовском большаке.

 Но, тогда нужно не обойти вниманием и могилу самого молодого жителя Лысой горы. Ему всего три дня отроду. Умер в атомграде Снечкусе. Мать Ира Круглик привезла его тело в родные пенаты.

 И осталось определить мне последнего новосёла Лысой горы. Но начинать нужно немножко издалека. Лежит на незаселенной пока окраине Лысой горы Владимир Круглик (1929 - 1977), колхозный пастух, добровольно ушедший из жизни. За ним расположилась его жена Зинка Круглик (1932 - 2001), которая легла в районную больницу, пошла мыться, поскользнулась, упала, головой ударилась о край ванны и убилась. За одной с ней оградой лежат Татьяна (1908 - 1978) и Фома (1908 - 1980) Вашкевичи. Это родители Зинки Круглик. Их она привезла из Велевщины, чтобы потом лечь рядом. А брат Зинки и сын Фомы с Татьяной, Володя, пришёл к своим из Лепеля прошлой осенью. Так сказать - новосёл он Гадивлянского кладбища.

 Кто следующий поселится на Лысой горе? Неизвестно. Пусть это время наступит нескоро.

 Заканчивая воспоминания, вдруг опомнился, что, излазив всё кладбище, не нашёл пристанища четырёх юных гадивлян, одновременно умерших на Пасху 1970 года. Все они были первоклассниками и кандидатами в первоклассники. Их в один день и хоронили, даже решался вопрос положить в одну братскую могилу. А случилось вот что. Пошли друзья к Эсе, нашли корень веха ядовитого, приняли за морковку и съели. Падать начали на околице Гадивли. Были это Генка Юхновский, Стельмах (имя не помню), Славка Бондарь и его брат (имя не помню). Вот лежали бы в братской могиле, как первоначально думали, каждому в глаза бросались бы. А так поодиночке я их и не обнаружил.

Записано в 2014 году.