Весной мы вынуждены собирать на полях гнилую картошку, из которой женщины пекут так называемые тошнотики. После уборки хлеба собираем колоски, за что нас гоняют сторожа, нещадно стегая нас кнутом и отбирая их. Взрослых за это отдают под суд. С нетерпение ждем весны, когда начинают расти крапива и щавель, из которых готовят щи. Летом выручают дары леса — грибы и ягоды. Лишь только отцветут яблони и груши, начинаем набивать животы незрелыми горько-кислыми плодами.
На селе сейчас царит полное безденежье. Оно дошло до того, что не на что купить самое необходимое — керосин, мыло, соль и спички. Своим ребятишкам родители не в состоянии купить самый большой для них деликатес — городской хлеб и конфеты- подушечки.
Крестьяне сами выпекают себе хлеб, но, ввиду дефицита муки, с картошкой, так что вкус у него соответствующий. В основном же вместо хлеба все питаются опостылевшими пресноками — лепешками из толченой картошки.
Во время летних каникул школьники активно работают на сенокосе, помогая взрослым выработать норму трудодней. Десятая часть скошенного достается косцам. Несмотря на это, сено на зиму заготовить очень трудно, приходится промышлять по обочинам дорог, в лесу. Глухими зимними ночами мы с матерью таскаем сено из колхозных стогов и мякину из гумен. К ним ведут хорошо проторенные народные тропы. На корм корове уходит солома с крыш. Несмотря на это, к весне коров часто приходится подвязывать на веревках, так как от голода они стоять не могут.
Еще одна тяжелая проблема — дрова. Выпросить лошадь и по- человечески привезти из леса дрова невозможно. Впрягшись в саночки, таскаем из леса все, что горит. Мои сестрички приходят домой после этого с синими от холода коленками. Лесники гоняют нас, и матери приходится поить их самогонкой. Наш сосед, не пожелавший этого делать, загремел в тюрьму на пять лет.
Очень трудно сейчас с одеждой и обувью. При этом спасает самотканое льняное полотно, из которого мать шьет нам одежду. Из лыка я плету лапти, из автомобильных покрышек и камер народные умельцы мастерят галоши.
За все послевоенное время лишь только один раз по гуманитарной помощи мне дали трусы, а моим сестрам по маечке. В это же время наша соседка, работавшая в райсобесе, одела с головы до ног всех своих родственников, которых и так все в деревне считают куркулями и богатеями, имеющими швейную машинку, патефон и велосипед.
Несмотря на такую жизнь, молодежь, которой на селе не мало, не унывает. На собранные копейки и яички нанимают гармониста и устраивают танцы. Иногда удается уговорить киномеханика пропустить в кино, расплатившись с ним яичками. В противном случае приходится торчать у окна школы и просить зрителей приоткрыть занавеску, чтобы хоть что-то увидеть на экране. Однажды киномеханик застал меня за этим занятием и очень сильно ударил головой о стенку, так что я едва не потерял сознание. Зимой мы катаемся на самодельных лыжах и коньках, которые никак не хотят скользить. Летом и осенью днями пропадаем в лесу и на речке Жадуньке, находящихся недалеко от деревни, собирая там дары природы.
Та же молодежь стоит в авангарде начавшегося в стране великого исхода населения из деревни в город. Осуществить это не легко, так как паспорта сельским жителям не выдают. Люди идут на всяческие ухищрения, чтобы обойти этот запрет.
Моя старшая сестра Лида после окончания семи классов устроилась работать в леспромхоз сучкорубом. Затем она завербовалась на строительство железной дороги, при этом вербовщица оформила ей паспорт и держала его при себе. Со своей подругой Аней Дмитраковой Лида пошла к вербовщице, а когда та отлучилась из комнаты, утащила у нее свой паспорт. Затем они уехали в Гомель, остановились там у родственников Ани, через три месяца с трудом с их помощью устроились на работу на завод "Сельмаш" в литейных цех, со временем попали в общежитие. Теперь Лида единственная наша опора, чем может, она помогает нам.
Свободное копирование
