Оккупация - 1

 ОККУПАЦИЯ

 Воспоминания военного детства

 Памяти моего отца Демьяна Ерофеевича посвящаю

 Разве это победа, если столько людей до неё не дожило.

 Народный фольклор

 ГЛАВА 1 1941 год

 Своего отца я помню плохо, хотя перед войной мне исполнилось 7 с половиной лет и я окончил один класс. Как во сне, вспоминаю я высокого кудрявого голубоглазого мужчину, быстро шагающего по улице, и себя, держащегося за карман его брюк и еле успевающего за ним. Было ему тогда 34 года и он, по словам нашей матери, к тому времени только-только начал браться за ум и по-настоящему заботиться о своих близких. В нашей семье было уже трое детей — десяти, семи и пяти лет — и двое немощных стариков, родителей отца. Все мы жили вместе в старом полусгнившем пятистенном доме. Перед самой войной отец успел-таки построить сруб нового пятистенного дома, не успев накрыть его крышей.

 Несмотря ни на что, для нас, его детей, отец на всю жизнь остался молодым сильным и добрым. Такими ж для миллионов людей остались в их памяти погибшие на войне их мужья, дети, отцы и братья.

 Весть о начале войны застала всех врасплох, однако никто в связи с этим в панику не впал. Все были уверены в том, что наша "несокрушимая и легендарная" Красная Армия быстро расправится с противником на его территории. Правда, наш отец никак не ожидал, что его призовут в армию в первых рядах, как говорится, по первой мобилизации. В своё время, проходя срочную службу, он был комиссован по заболеванию желудка и признан негодным к службе в мирное время, ограниченно годным в военное время. Своего огорчения в связи с этим он не показывал и убеждал нас в том, что через несколько месяцев, после победы, он вернётся домой.

 Провожали в армию всех призванных всей деревней очень шумно. Каждому из них выделили отдельную подводу. Отца провожали до райцентра Костюковичи мать и я, любимый сын отца. О царившем тогда настроении среди призванных можно судить по такой частушке, которую несколько раз спел молодой призывник Сапронов Петька:

 Меня в солдаты провожая,

 Все коровы плакали,

 Хвосты на спины задирали,

 С попы слёзы капали.

 В Костюковичах возле военкомата царило столпотворение, там скопилось множество подвод, было полно народа. К вечеру мы с матерью распрощались с отцом и отправились домой. Не предполагали мы тогда, что видимся мы с ним в последний раз и расстаемся навсегда.

 В деревне после призыва в армию трудоспособной части мужского населения своим чередом продолжались трудовые будни. Отныне всю тяжесть сельского труда на долгие годы взвалили на себя женщины.

 Наша деревня Голачевка находится в десяти километрах от райцентра Костюковичи. Протянулась она в одну прямую линию с севера на юг на два километра и насчитывает сто дворов. По обе стороны улицы расположились дома с приусадебными участками, густо заросшими садами.

 На восток от деревни, за огородами, раскинулся луг, примыкающий к петляющей в полутора километрах от неё речке Жадуньке. На нём пасётся общественный и частный скот. Попадает он туда через выгон, находящийся возле нашей усадьбы. Это обстоятельство доставляет нам много хлопот: в наш огород часто залазят то куры, то скот, нанося нам урон.

 В шестистах метрах к западу от деревни проходит большак, связывающий райцентры Краснополье и Костюковичи. В километре от большака находится лес. За лесом проходит ещё один большак. Со всех сторон, кроме восточной, к деревне примыкают поля, за которыми виднеются леса.

 За напряжённым трудом люди в деревне мало думали о войне, которая пока что не давала о себе знать. Правда, родственники призванных в армию с нетерпением ждали от них вестей, но их почему-то не было. Не знали мы тогда, что 25 июня из Минска в Могилёв переехали правительство и ЦК Компартии Белоруссии, а 28 июня немцы захватили Минск и в этот же день в районе Бобруйска вступили на территорию нашей Могилевской области. Основные бои с немцами на территории Белоруссии развернулись в районе Могилёва, который директивой из Москвы было приказано защищать до конца. И его защищали в кровопролитнейших боях вплоть до 28 июля. К тому времени Могилёв уже оказался в глубоком тылу у немцев, успевших овладеть Смоленском и подходивших к Ельне и Вязьме. Войска могилёвского гарнизона начали прорываться из окружения.