7.
Сейчас модно искать истоки своих взрослых проблем в детстве. Вероятно, этот способ хорош для тех, кто любит оглядываться. Я же принадлежу той странной касте людей, которая живет исключительно настоящим, здесь и сейчас, напряженно проживая каждый миг своего существования. Прошлое меня уже не волнует, будущее - пока не трогает. Я не стремлюсь заниматься самоанализом на предмет выявления собственных темных сторон. Вероятно, в силу того, что у нас принято называть везением, у меня нет за плечами жизненных ситуаций, которые я готова открыто признать объектом фрустрации. Или их нет потому, что я привыкла так считать в силу генетической установки, взращенной несколькими российскими поколениями - нет войны и ладно... Может быть, находясь внутри, не всегда можно трезво оценить ущерб? И можно ли оценить его сразу по факту или пелена лет делает шероховатости и нарывы более выпуклыми? Есть моя жизнь во всей палитре красок, со всеми правильными и неправильными углами, изгибами и поворотами, и я принимаю ее, люблю целиком и полностью.
Иногда мне кажется, что история моя началась задолго до моего рождения, и представляет собой фрагменты разорванных пазлов разного размера, разбросанных во времени. Чья-то неведомая рука задумчиво собирает причудливое полотно, иногда сразу ставит нужный кусочек в нужное место, иногда - примеривается и раздумывает, иногда - попадает впросак и путает рисунок. В знаменитой тетралогии Рихарда Вагнера мифические Норны пряли нити судьбы. Тем, кто умеет вязать, знаком нехитрый прием, когда мастерицы делают что-то утилитарное, вроде салфетки или подстаканника, из обрывков оставшейся пряжи. Наверное, я и есть нечто утилитарное, собранное по кусочкам. Разобрать себя сложнее, чем родить своих собственных детей. Но я рискну это сделать, потому что иногда так проще понять не только себя, но и своих детей. И это - единственный способ сделать свою дорогу осознанной от начала до конца.
Свадьба родителей состоялась в июне 1972. На фотографии мама, в соответствии с модой того времени, с замысловатой “халой” на голове, огромными стрелками на веках "кошачьих" глаз и скромным белым костюмом. Кримпленовая юбка не закрывает колен, в руках - тощие гладиолусы. Ничего пышного и торжественного: рядовая церемония в провинциальном зале бракосочетания, ужин в единственном местном ресторане со свидетелями.
Спустя двадцать шесть лет мы перещеголяем их - на нашей свадьбе не будет даже свидетелей, только мы вдвоем. На мне будет нежно-зеленый костюм из недавно возникшего на Невском модного магазина “Кельвин Клайн”, а букет появится только поздно вечером: муж купит его на пути из ресторана до такси. Признаюсь честно, мои свадебные фото всегда нравились мне больше. На них запечатлена какая-то сумасшедшая бесшабашность, юношеский азарт и наслаждение моментом, которые мы переживали тогда, несмотря на разгар кризиса 1998. Мои родители выглядят на фото немного скованно и чересчур серьезно. Вероятно, возраст вступления в брак тоже имеет значение. Мы были молоды, беззаботны и творили, что хотели. Мои родители были старше, мудрее и знали о жизни все. Или думали, что знали. Они сознательно отказались от пышной свадьбы.
- Зато мы сразу купили машину, - объясняла мама таким тоном, словно сорвала джекпот, - а что твой муж может?
- Мама, ты забыла, что папа тогда был уже без пяти минут директор, а мой муж - вчерашний студент, - я никогда не принимала ее манеру “укусить” покрепче за больное место.
Ближайшие к свадьбе выходные мои родители поехали на новой машине в Пушкинские Горы, прихватив с собой бабушку. Я была в этих местах только один раз, но священное для всех пушкинистов и довлатовцев место так и остались для меня овеянными не только литературным гением, но и истоками моего рождения.
Свободное копирование
