Мне было шесть лет

Мне было шесть лет

Жизнь человека достаточно длинна, чтобы пережить в её течении много интересных горестных и радостных событий.

Но у каждого из них нет более радостного периода, чем дошкольное детство, когда ты ещё не осознаёшь различия между окружающими людьми по национальности, степени их богатства и возможного негативного отношения к тебе из-за твоих родителей.

Тебе весь мир кажется интересным, заманчивым и загадочным. Ты первооткрыватель этого мира.

Теперь, когда жизнь перевалила за 60 и начинаешь задумываться о жизни, начитавшись умных книг, где сказано, что надо научиться радоваться жизни, и слова Иисуса: «Будьте как дети», я, конечно, вспоминаю своё раннее детство.

 Просыпаешься утром и ощущаешь необыкновенное блаженство. Особенно удивителен переход от сна к бытию. Когда ещё что- то снится, но уже слышишь знакомые голоса, и родные лица вплетаются в какие-то события сновидений. Где сон, где явь? Открываешь глаза, а утреннее солнышко уже осветило противоположную стену и какой-то лучик, попав на зеркало, отразился тебе в один глаз. Отворачиваешься от него и пытаешься досмотреть сон, но зажмуренные глаза уже не видят продолжения, а в уши вливается шум из открытого окна и воробьиное чириканье. И уже не можешь улежать в кровати, вскакиваешь и бегом на улицу, босиком по траве к друзьям, даже без завтрака.

Мои друзья, такие же пацаны, выбегали чуть раньше или позже, в майках, трусах и сандалиях на босу ногу. Мы носились вокруг домов, залезали на деревья или играли в машинки, особенно, если находили кучу песка.

 Зазвать меня на завтрак уже было трудно, даже если я давал обещание, что приду. Поэтому мама выходила с тарелкой каши на улицу и кормила меня сидя на бревне.

 Эти брёвна привозили для зимнего отопления. И лежали они около домов нередко до самой зимы пока их не распиливали на дрова и не раскладывали по сараям. И никто их не воровал, а для нас это были своеобразные места для игр. Мы бегали по ним, прятались, играли в «ловитки», в России это называлось «салочки».

А по вечерам у наших мам на них были посиделки. Да и мы иногда сидели рядом, слушая рассказы взрослых. А бывало, устроившись на соседних брёвнах, рассказывали друг другу «страшные» рассказы. «Чёрной, чёрной ночью… Чёрная, чёрная рука…»

В детстве любая погода в радость. Осенью мрачный день с серыми набухшими тучами создает особое предчувствие дождя. А когда он начинает литься, с особым удовольствием бродишь по лужам и грязи. И возвращаясь домой, удивляешься, почему грязь была по щиколотку, а сапоги грязные до самого верха и ещё на штаны попало.

 Весенняя грязь, когда после дождя пригрело солнышко, особенно хороша. Она уже нагрета солнцем и лепишь из неё хлопушки разной формы. В виде мисок, барабанов, танков, кораблей… И бабахаешь их об асфальт. И соревнуешься, у кого громче хлопнет или красивее разорвёт.

И ещё одна картинка стоит у меня перед глазами из моего дошкольного детства.

В нашем доме жили трое моих друзей детства. Валентин Тризна, с недоразвитыми пальцами на правой руке, Женька Фельдман, черноволосая девочка с тугими косами, и Валька Ольшевская, конопатая и рыжекудрая.

- Я влюблён в Женьку, - сказал однажды мне по секрету Немцев Олег, мой друг из соседнего дома, - у неё косы красивые!

- При чём тут косы? - подумал я, - ведь красивым должно быть лицо, - и ничего не сказал, но решил, что Женька красивая и я её тоже буду любить.

С Валькой Ольшевской мы жили в одном коридоре и часто играли вместе. Поэтому, хоть Женька и была в моём понимании красивой, к Вальке я имел большее расположение. Возможно, это детское чувство и оставило у меня симпатию на всю жизнь к рыжим девчонкам с конопушками.

Так вот, однажды, рыжая Валька притащила из дома, вероятно, это было после праздника, бутылку с красным вином. Бутылку - сказано сильно, там вина было пальца на два. И мы пошли играть подальше от дома. А это значит в воинскую часть. На пути встретился «автобат», где служил Женькин отец. На въезде, рядом со шлагбаумом, стояла будка дежурного, где никого не было. Мы зашли туда, сели на лавочку, и там выпили это вино. Досталось не более двух глотков на каждого. Сладкое десертное вино согрело желудок, стало весело и мы запели.

- Ёлки – палки, лес густой, ходит Ванька холостой…

Продолжения мы не знали и повторяли эти слова раз десять, вместо Ваньки вставляя свои имена. Нам было весело, мы смеялись, пока пришедший откуда-то дежурный не выгнал нас.

Мы пошли в гараж искать Женькиного отца, нашли его и нас покатали на «Виллисе» по кругу перед гаражом.

 Вероятно, это было моё первое знакомство с алкоголем.