Побег - 1

ПОБЕГ

Бежал я так, словно летел, но ноги не слушались. Стало жарко. Расстегнул шинель, а через плечо бовталась пустая сумка из-под противогаза и банка из-под консервов в ней. Наконец, стал часто запинаться, потом совсем прекратил бег и шёл шагом. Перед глазами появились темные круги. Теперь стал идти, только держась за деревья. Трудно было даже голову поднять. Наконец, ухватился обеими руками за ствол берёзы и стал опускаться на землю. Сил больше не было не только бежать, но даже и стоять. Душа рвалась вперёд к свободе, а тело не могло двигаться. Теперь если бы поймали, то я не смог бы оказать никакого сопротивления. Если пустят собак по моему следу, то они загрызут меня. Лежал я животом на моху, и лицо тоже туда погрузилось. Сколько лежал, не знаю. Но когда открыл глаза, то увидел перед самым носом красные ягоды. Я узнал их, это была брусника. Я прямо ртом стал её собирать и есть. Через некоторое время мне стало лучше. Я стал руками собирать и есть. Почувствовал, что могу встать. Вдруг услышал выстрел , второй, третий – там, откуда я убежал. Потом стало тихо. Я встал и не бежал, а только шёл и шёл. Я увидел, что лес кончается, так как появились кусты, и стало светлей. Наконец, увидел, что кусты кончаются, а за ними дорога. За дорогой поля, а за полями с полкилометра лес. Вот туда, сейчас, скорей. У самой дороги густые кусты вперемешку с одинокими высокими деревьями. Когда я подошёл ближе к дороге и захотел перейти её, то увидел, что по дороге шёл немецкий автоматчик. Я сразу упал на землю и стал наблюдать за ним. Он ходил вперёд и назад по дороге, играя на губной гармошке. Я понял, что тут мне пройти через дорогу нельзя. Вдруг услышал лай собак в лесу, но далеко.

-Наверное, они пустили собак по моему следу, - подумал я.- Надо спешить.

 Я тихо встал и пошёл в противоположную сторону. Дойдя до края леса, снова увидел дорогу, а за ней поля, а там лес. Опустился на землю, и сквозь кусты увидел на обочине дороги немецкую кухню на колесах, она дымилась. Вокруг неё на обочине сидели немцы. По дороге тоже ходил часовой. Я понял, что лес, в котором работают пленные, оцеплен охраной, и что я допустил ошибку в своём планировании, но теперь уже было поздно об этом думать, надо было что-то делать. Здесь много немцев, пройти тут невозможно, нужно возвращаться туда, где немец один. Я попятился назад и тихо пополз опять туда, где уже был. Подойдя опять к тому месту, лёг на землю, заполз в кусты, и через траву стал наблюдать и изучать поведение немца. Он проходил мимо меня то в одну, то в другую сторону. Я лежал от дороги в метрах шести. Подобраться к нему ближе смогу, из-за игры на гармошке он не услышит. Но ведь он здоровей меня, у него автомат, кинжал, а у меня голые руки, но притом я слаб. О поединке не может быть речи. Нужно что-то другое придумать. В голову пришла идея. Я рассмотрел поле за дорогой, оно вспахано. К дороге выходила глубокая борозда метров сто, а в метрах десяти от борозды небольшие кусты. Нужно проползти по борозде, затем переползти к кустам, а там…видно будет. Решив выполнить этот план, я переполз к кустам, которые росли как раз против борозды. Стал считать - сколько шагов он делает до оборачивания, когда идёт влево, а потом вправо от меня. Ходит он и всё играет на губной гармошке, даже не обращает внимания ни на кусты, где я сижу, ни на поле. Я бы так лежал до вечера. Вечером можно незаметно перейти дорогу, но этот проклятый собачий лай, хотя он и слышался вдалеке, но не давал мне покоя. Нужно было как можно быстрей перебраться на ту сторону дороги. Я узнал, что влево от меня он шёл больше шагов, то нужно в этот момент переползти дорогу. Как только часовой прошёл около меня, направляясь влево, через восемь шагов часового я пополз через дорогу, веточкой дерева заметая след. За дорогой вполз в борозду, а про себя считал его шаги. Прополз по борозде ещё с десяток или больше метров, лёг на спину и землёй закидал себя, а сам наблюдаю за немцем. Он дошёл до того самого места, где разворачивался, повернулся и пошёл назад. Я с напряжением смотрел на него, но он прошёл мимо, не обращая внимания на борозду. Когда он следующий раз прошёл мимо меня, я перебрался по борозде ещё дальше и опять забросал себя землёй. Наконец, я уже был недалеко от тех кустов, которые росли в поле. Используя тот же приём, я дополз до них. До этого я был очень напряжён и делал всё из последних сил. Но когда я очутился сравнительно далеко от часового и был незаметен со всех сторон, силы меня оставили, и я опустился, как неживой. Лежал, а сам думал, что нужно как можно быстрей попасть в лес, который за полем, и замести следы своего движения. Только тогда можно успокоиться. Свою первую цель выполнил, а как дальше? Здесь борозды к лесу нет. Буду ползти, заметит или этот часовой, или тот за поворотом, и пристрелят или поймают, а потом передадут в лагерь, а там повесят. Но что ж в конце концов делать. Ведь если бегут собаки, то они и сюда доберутся. Нужно двигаться дальше. И вот тут случилось непредвиденное. Прямо сказать – судьба. Лежу я и смотрю в небо и вдруг слышу гул самолётов. Понял, тяжёлые бомбардировщики, но летят с востока на запад. «Наверное, отбомбились и теперь возвращаются назад»,- подумал я. И вот они надо мной. И вдруг я увидел, не веря своим глазам, на крыльях красные звёзды. «Наши, наши»…- у меня невольно потекли слёзы. Откуда они взялись, ведь с первого дня войны и до сих пор, я не видел своих в небе. Немцы били – не плакал, а вот тут не выдержал. Не успел даже немного подумать, как услышал сильные взрывы в том лесу, из которого я убежал. Они бомбили дорогу, где я таскал брёвна. Я видел, как часовой летел, как ветер в сторону кухонь, наверное, там у них были ямы или блиндажи. Самолёты делали несколько заходов. И пока они бомбили, я успел добраться до леса за полями. Я был бесконечно благодарен своим лётчикам, которые вовремя прилетели. Теперь я спасён. Искать меня не будут. В лесу, наконец, я пошёл, а полз перед этим несколько сот метров. Пошёл пока на юг. Потом надеялся где-то повернуть на восток. Моя конечная цель – добраться до своих. Теперь моя задача: уйти как можно дальше от концентрационного лагеря и достать пропитание и оружие. Лесом прошёл километра три или больше. Наткнулся на небольшую речку метров десять или пятнадцать шириной. Спустился на берег, умылся, прополоскал рот. Вдруг слышу детские голоса и увидел прямо надо мной на обрыве стоят двое детишек (мальчики или девочки – непонятно). Одному лет шесть-семь, а другому четыре или пять. Держатся за руки и смотрят на меня. Я им сказал:

- Вы меня не бойтесь, я свой, русский, где вы живёте?

А они, ничего не сказав, побежали туда, куда я думал идти. Я вылез вверх, пошёл за ними, но они быстро скрылись с глаз. Прошёл ещё полкилометра и увидел длинный сарай. Я опустился на землю, залез в кусты и стал наблюдать за сараем. Вокруг лес. Тихо. Из сарая никто не выходит и к нему никто не подходит. Я решил подойти поближе. Когда увидел окна и не разбитые, понял, что там должны быть люди. По здравому смыслу нужно было обойти сарай стороной и продолжить путь дальше, но голод и отсутствие сил двигаться вынудили меня зайти в сарай. Ну будь, что будет. Пошёл к сараю, обогнул угол, увидел широкие двери и два окна. Открыл двери, тихо. Внутри сарая слева дверь. Тихонько открыл её, коридор. Вошёл в него, шагов через пять двери слева. Тихонько приоткрыл и вижу: на деревянной койке лежит старик с длинной седой бородой. Я попросил у него кусочек хлеба. Он лежал неподвижно, глаза закрыты, ему пожалуй лет под сто. Когда он услышал мой голос, открыл глаза и сказал:

- Сам голоден, да смерть не приходит. Ты иди кА отсюда быстрей, пока жив. Вот, вот недавно до тебя за сараем немцы застрелили такого же, как ты. Немцы тут рядом. На речке мельница, они там.

Я поблагодарил его. Вышел из сарая, и пошёл не обратно, а ближе к речке, чтобы перебраться через неё. Где-то слышались крики и какой-то шум. Пройдя с полкилометра, увидел ту же речку, а затем увидел на узеньком мостике через речку для пешеходов двух немцев с автоматами, стоящих на середине мостика. За ними была небольшая водяная мельница, от которой исходил шум. Я сразу повернул обратно и пошёл не к сараю, а вдоль речки. Мне обязательно нужно было перебраться на ту сторону. Во- первых, в том направлении я должен идти, во-вторых, потеряется мой след для собак, если меня ищут. Речка не широкая, но кажется, глубокая. Пройдя сотню метров, увидел упавшее в воду дерево. Оно лежало поперёк речки и было длиннее половины ширины речки. Я решился перебраться по нему. Когда прополз пару метров, оно начало погружаться в воду, и я с ним. Я вынужден плыть. Конечно, я переплыл, и по воде прошёл далеко в сторону от мельницы. С меня текло, но раздеваться не стал, хотелось подальше уйти от речки. Ориентируясь по Солнцу, которое ещё можно было отыскать на небе, так как небо было в плотных тучах, пошёл на юг. К вечеру был в густом лесу. Разделся догола, выжал нательное белье, штаны, гимнастёрку, портянки. Оделся, обулся, потом выжал шинель и пошёл дальше. Уже темнело. Я стал искать место ночлега. Голод высасывал последние силы. Но на землю ложиться опасно. Если бы повыше. Отыскав нужное дерево, полез на него. Влез не так высоко, но туда, где много сучьев, и более менее удобно расположился. Хоть я один, хоть мокрый и голодный, но уже свободный. Моя душа наполнилась радостью. Я так радовался, что забыл про все свои невзгоды. Хотя было мокро, но я согнулся в клубок, укрылся шинелью и дышал во внутрь. Начал мысленно проходить свой путь во время побега и тут вспомнил о Петре.

- Где он сейчас? – думал я.- Удалось ли ему благополучно бежать, а может, испугался? Тогда почему там стреляли и собаки лаяли? Если он побежал, а потом началась бомбардировка, то он наверняка жив. Дай Бог, чтобы он был живой. А вот дед, который лежал в сарае, говорил о расстреле такого, как я, то, наверное, был кто-то другой. Пётр в это время никак не мог быть впереди меня у сарая.- Я продолжал думать.- Куда дальше идти? Я должен идти к своим, в свою армию. Но как попасть туда, и где она? – И я уснул.