Шёл июль месяц. Мы продолжали отступать, и уже находились где-то между городами Пустошкой и Опочкой Калининской области.
Я находился в штабе полка при радистах. Ко мне подошёл комвзвода и сказал: «Козлов, тебя вызывает начальник штаба., иди сейчас». Я явился и доложил. Начальник штаба вручил мне пакет и велел срочно отвезти в штаб корпуса. Он показал мне на карте, где приблизительно находился штаб. «В случае чего, сам сориентируешься», - сказал он. О спецмашинах и думать нечего, необходимо было добираться попутным транспортом. Из своей части с фронта я ехал с попутными машинами, подвозившими боеприпасы. В одном населенном пункте слез, так как машины шли не в ту сторону, куда надо мне. Местных жителей в селе не было. Около сельского магазина стояли две грузовые машины, в которые грузили то , что выносили из магазина. Я узнал, что машины будут идти в нужном мне направлении. Я кое-как упросил начальника взять меня с собой, т.к. места почти не было . «Ну, ладно. Лезь вон там на бочки»,- сказал он. Я залез в кузов полуторки, стал на бочку и держался за верёвку, вобщем был в неустойчивом положении. На бочках были какие-то коробки, не известно с чем, но поверх них протянули несколько раз верёвки. Кроме меня, на эту машину взобрались двое гражданских и красноармеец, но они разместились ближе к кабине. Поехали. Было жарко. Гражданские сосали комковой сахар и дали мне. Проехали несколько километров, всё было спокойно. Гражданские внимательно смотрели вверх, наблюдая за небом. И вот на одном из ухабов машину так подкинуло, что я еле удержался, но крышки бочки, на которой я стоял, провалилась и, я одной ногой погрузился в полужидкое коровье масло. Второй ногой попал между бочки. Масло проникло в штаны, в сапог – оно на жаре стало полужидким. Я ничего не мог сделать, только стоял и держался. Подъехали к одному из поворотов, остановились. Я слез, поблагодарил начальника и сел на обочину, а он , увидев меня измазанного, захохотал. Смеялись и другие. Машины двинулись дальше, я же залез в кусты, снял сапоги и штаны и портянками начал обтираться. Кое-как привёл себя в порядок, хорошо, что пакет был в сохранности и не запачкан. Прошёл некоторое расстояние и, при въезде в лес, узнал у постового, где находится штаб корпуса Явился в штаб, передал пакет. Мне велели ждать во дворе. Я попросил разрешения сходить к какому-нибудь водоему, чтобы привести себя в порядок. « Ладно, иди. Найдём». Недалеко протекала речушка, я пошел к ней, почистился, даже искупался. На обратном пути увидел в лесочке замаскированную автомашину с радиостанцией такой же, какая была у нас. Я решил подойти и познакомиться с радистами, время у меня ещё было. Поднялся по ступенькам, открыл дверь и вижу: сидит перед рацией радист, но ключом не работает. Я сказал: «Привет, коллега!» Он обернулся, и я сразу узнал его. Это был наш, пропавший без вести радист-еврей. Он так испугался, что в начале стал заикаться. Потом кое-как пролепетал: «товарищ помкомвзвода, меня подобрали больного и увезли в санбат. Вы меня простите, что я вам не сообщил о себе». «Хватит », - отрезал я. Он, конечно, подлежал наказанию за дезертирство с поля боя. Я быстро взвесил всё: если я сообщу начальству – его расстреляют. А нам сейчас на фронте люди нужны, а тем более специалисты. Я вообще к людям, к своим бойцам относился без всякой жестокости и людям на слова верил. «Ладно, живи,- сказал я. - Я тебе поверю, но учти, впредь так не поступай. Я повернулся и ушёл, а он в догонку что-то ещё слезливо плёл. Да, я в то время был глупый, меня воспитали верить каждому, и я не мог иначе. Но я не знал, что на свете существуют такие лживые люди, как евреи. Я узнал их только после войны, попав в их логово. Я шёл к штабу, а там меня уже разыскивали. Получив пакет для нашего штаба, я ушёл на дорогу «голосовать». Вечером был уже в своём штабе. Ночью нам пришлось менять расположение, опять немного сдвинулись на восток. Всю ночь на северо-востоке было большое зарево – горел город Новоржев.
Свободное копирование
