Война - 1

Сергей Козлов

Автобиография жизни

Часть 2

В О Й Н А

 Война – это горе, слёзы, голод и смерть.

После того, как командир дивизии отъехал от нас, мы стояли не шелохнувшись, сказанное им глубоко поразило меня. В голове ещё блуждали привычные мысли: «Осенью демобилизуют, буду продолжать учёбу в университете, увижу мать, родные места.» А тут война. Что же теперь? Мой взгляд остановился на командире полка. Он что-то озабоченно и быстро говорил комбату, потом поехал догонять командира дивизии. Комбат 1 (называли его так потому, что наш батальон в полку назывался первым, а наша рота связи была в этом батальоне) повернулся к нам и громко произнёс: «Приказываю: Всему личному составу батальона получить на складах боевого питания и вещевого снабжения всё, что положено по уставу на случай боевых действий, затем немедленно выбраться из казармы. Постельные принадлежности с собой не брать, отойти на восемьсот метров вон к тем кустам, он показал рукой в сторону лесополосы, и окопаться. Дальнейшее распоряжение получите позже, На всё это даю время – один час.

Наш командир роты непосредственно подчинялся командиру полка, но поскольку комполка отдал приказ комбату 1, то этот приказ предназначался и нам. Наша рота устремилась сначала на один склад, а потом на другой. Мы получили патроны, гранаты, каски, подшлемники, диски и ленты к пулемётам и смертники. Отошли от казарм на восемьсот метров и начали окапываться. Из казармы ничего с собой не взяли, кроме противогазов, лопаток, шинелей и радиостанции. Командир взвода приказал мне проверить личный состав и доложить. Я обошёл всех работающих, затем доложил, что отсутствуют двое: старший сержант-начальник радиостанции и ездовой Иван (фамилию уже не помню).

Шёл первый час дня 22 июня 1941г. Вдруг сначала тихо, а затем всё отчётливей услышали тяжелый гул. Со стороны Латвии летела громада самолётов. Их было так много, что сосчитать невозможно. Они закрыли собою часть неба. Они летели очень высоко, по- видимому, в сторону Москвы. У нас же не было ни самолётов, ни зенитных орудий. Ничто не противодействовало их полёту. Мы, подняв головы, с горечью наблюдали за их полётом. Вскоре от эскадрильи отделилось несколько самолётов, и начали пикировать. Они улетели куда-то за лес, и мы потеряли их из виду. Мы же продолжали копать траншею. Я понял, что с самолётов увидели наш военный городок, он был сверху виден, как на ладони, особенно большие серебряные цистерны с горючим. Ну, думаю, теперь держись. Внезапно из-за леса вылетела небольшая группа самолётов, очевидно те, что оторвались от общей стаи, и начали пикировать на наш городок. Мы услышали вой и увидели бомбы, падающие на бараки, а затем взрывы один за другим. Загорелись казармы. Вдруг сильный взрыв потряс землю - бомба попала в цистерну с горючим. Через некоторое время одна за другой взорвались остальные цистерны. Пламя заполыхало высоко над городком, исторгая чёрные огромные клубы дыма. Самолёты пролетели, и затем вернулись опять, продолжая бомбить наш городок. Загорелся барак с нашими вещами, наше детище - радиокласс, запылал весь городок. Мы, перестав копать, с болью в сердце смотрели, как рушится всё близкое и знакомое нам, не имея возможности остановить этот огненный ураган, так как без зениток с винтовками в руках, мы были беспомощны. Я вдруг ощутил ужас войны, как разрушение того, что создано человеком, моя психика получила первый урок.

Вдруг кто-то крикнул:

- Ребята, это не наши ли бегут!

От горящей казармы по направлению к нам бежало двое красноармейцев. А тут, как назло, из-за леса вынырнули в третий раз вражеские самолёты. Я отчётливо разглядел знаки свастики на их боках. Они продолжили бомбёжку городка. Один из самолётов, заметив бегущих, сбросил на них бомбу. Бомба взорвалась недалеко от нас, подняв в воздух огромный столб земли пыли, закрыв собою весь горизонт. Мы не увидели, что случилось с теми двумя, бежавшим к нам. Когда самолёты улетели, мы выскочили из траншеи и побежали навстречу бегущим. На краю воронки диаметром 10-12 метров мы увидели лежащего и стонущего Ивана. Его быстро подобрали на носилки санитары и понесли. На противоположной стороне воронки валялось разорванное в клочья тело старшего сержанта (еврея). Кишки растянулись по кустам, а головы не было, куда-то исчезла. Стоящие впереди меня двое евреев из нашего взвода, тихо переговаривались. Я услышал: «Нашего убило, а русского нет». Я, конечно, не придал этому значения и приказал закопать труп. Скинули каски, постояли над свежим холмиком, и опять пошли копать траншею. Позже мы узнали, что врач обнаружил у Ивана одиннадцать осколочных ранений, и все в нижней части тела. Итак, в первый день войны в час дня у нас в радио взводе не стало двоих.

События развивались очень быстро. Не успев полностью закончить траншею, как нашего командира вызвали в штаб, который теперь располагался в яме среди кустов. Вернувшись, командир мне приказал:

- Козлов, подготовь рацию 6ПК, две рации РУ и рацию на машине, ночью поедешь с первым батальоном.

Было уже темно, городок всё ещё горел. Я сходил в штаб батальона, где получил инструкции от комбата. Он приказал всех наших радистов привести через час в условленное место. Куда нас отправят, я не знал и не догадывался, спрашивать было не положено. Затем пошёл к своим в траншею, вызвал нужных мне радистов и шофера и передал им приказ:

- Проверить рации, питание к ним, почистить оружие и через двадцать минут явиться ко мне.

Шоферу также приказал:

- Проверь готовность машины, заправку и доложи.

Когда все доложили о готовности, пошли получать сухой паёк на трое суток.