Четверг, 10 февраля.
Рюдгер Эссен отвез нас в город. Полковник из Абвера был очень доброжелателен и рассказал мне все, что знал: у Паула Меттерниха двусторонняя пневмония, он лежит в тыловом госпитале в Риге и будет отправлен обратно в Германию, как только станет транспортабельным. Но пока сделать ничего нельзя, так как состояние его очень тяжелое. Полковник старался внушить мне оптимизм. Не исключено, что это как раз к лучшему, потому что полк Паула понес большие потери во время недавнего наступления русских, и Паул сам говорил нам, что это только начало.
Позже у меня был долгий разговор с Хансом-Берндом фон Хафтеном, нашим берлинским старшим кадровиком. Он уже получил все документы относительно моего увольнения. Повел он себя очень порядочно. Похоже, что все улажено, но он хочет, чтобы я извинилась перед Бютнером: «В конце концов, вы же поставили его в трудное положение… уехали без его разрешения… он тяжело травмирован… он нервно расстроен…» Уходя, я столкнулась на лестнице с самим Бютнером и, желая поскорее с этим разделаться, начала было извиняться. Но тут завыла сирена, он пробормотал «nicht jetzt, nicht jetzt»,[1] и на том все кончилось.
Адам Тротт отвез меня на вокзал; по дороге мы заблудились. Теперь, когда кругом сплошные развалины, это немудрено. Он оставался со мной, пока поезд не тронулся. Поезд, как всегда, был битком набит. Я оставалась стоять в коридоре, и даже там было тесно. В Хиршберге я упустила пересадку и доехала до Круммхюбеля только к полуночи, совершенно разбитая.
Мисси не разъясняет, в сущности, почему Адам Тротт именно в этот момент вызвал ее в Берлин. Ведь названная им причина, а именно, что разрушен дом Герсдорфов (где она проживала), не соответствовала истине: именно их дом уцелел. Как будет видно дальше, он ее вызывал каждый раз, когда готовилось покушение на жизнь Гитлера. Готовилось ли такое покушение и в начале февраля 1944 года? Исторически это не документировано.
Свободное копирование
