19 сентября
Сегодня великий князь Михаил Николаевич в первый раз председательствовал в Совете. Перед заседанием я представил его высочеству у него во дворце старших чинов государственной канцелярии, т.е. статс-секретарей и их помощников. Великий князь сказал, что очень рад служить с лицами, пользующимися высокой репутацией. При этом его высочество надеется, что общая наша служба будет иметь исключительно целью преданность государю и благо дорогой нашей родины, не увлекаясь духом какой-либо партии. Я отвечал в кратких словах, что великий князь может быть вполне уверен в этом, так как я близко знаю всех чинов государственной канцелярии, в которой служу более 12 лет. Затем я представил каждого из присутствующих поименно, причем великий князь сумел сказать каждому несколько ласковых слов. По окончании представления его высочество раскланялся со всеми, а меня повел к себе и пригласил к завтраку. К сожалению, я не мог принять приглашения, так как торопился в Совет для разных распоряжений. В Совете встретил я великого князя у первых дверей и пожелал ему всякого успеха в новой деятельности. Его высочество отвечал: "Благодарю вас,-- боюсь страшно... но и надеюсь на Бога... и на вас". И великий князь крепко пожал мне руку.
Войдя в столовый зал, где собраны были все члены Государственного совета, его высочество, раскланявшись со всеми, сказал: "Господа, будучи назначен всемилостивейшим доверием государя императора к председательствованию в Государственном совете после брата моего великого князя Константина Николаевича, я чувствую себя смущенным и молю Бога, чтобы он благословил мою деятельность. К вам же, господа, обращаюсь с просьбой о снисходительности вашей к моей неопытности и о том, чтобы вы помогали мне, как помогали брату моему Константину Николаевичу" {Слова о помощи членов председателю произвели на многих не совсем приятное впечатление: их объяснили в смысле предполагаемого будто бы великим князем начальства председателя над членами. Соглашаюсь, что приведенное выражение было не совсем верное; но убежден, что великий князь употребил его без какого-либо особого намерения.}. Затем великий князь стал подходить к каждому члену и разговаривал с каждым весьма удачно. Надо удивляться чрезвычайной его приветливости и умению обращаться с людьми. Оказалось, что его высочество знал лично почти всех членов; мне пришлось представить ему только А. П. Заблоцкого-Десятовского.
Бывшее после того заседание длилось очень короткое время, потому что назначены были дела самые пустые, не вызывавшие прений.
После заседания предстояло еще довольно неприятное объяснение с министром внутренних дел графом Н. П. Игнатьевым. Дело в том, что он, считая себя всемогущим, дозволил себе докладывать государю и затем объявлять высочайшие повеления, касающиеся членов Государственного совета (например, о размерах содержания Лорис-Меликову и Каханову), а также дел, рассматриваемых Советом. По вопросам этого рода право всеподданнейшего доклада всегда принадлежало председателю Государственного совета.
При свидании с графом Игнатьевым несколько дней тому назад я говорил с ним об этом, дружески указывая на невозможность продолжения этого в будущем. Между прочим я сказал ему, что необходимо будет передоложить государю об одном вопросе, по которому граф Игнатьев сообщил высочайшее повеление, именно о том, каких экспертов пригласить в заседание Государственного совета по делу о понижении выкупных платежей, так как сделанный им выбор был несколько односторонен: большинство комиссии, состоявшей под его председательством, представлено было очень сильно, значительное меньшинство -- несравненно слабее, а отдельное мнение, имевшее существенное значение, вовсе не было представлено. Когда я сказал об этом графу Игнатьеву, он принял вопрос к сердцу и стал горячо доказывать правильность сделанного им выбора экспертов. Не вступая с ним в напрасные споры, я сказал ему, что доложу обо всем его высочеству председателю Совета. Так я и сделал. Великий князь согласился с правильностью моего взгляда и спросил, как же лучше поступить. Я ответил, что лучше всего было бы, если бы великий князь после заседания Государственного совета пригласил к себе в кабинет министра внутренних дел, а также председателей советских департаментов и меня, для выяснения и разрешения спорного между нами вопроса. Великий князь согласился на это.
На совещании этом, происходившем сегодня, все присутствовавшие, кроме Игнатьева, были на моей стороне, так что и он в конце концов вынужден был сдаться и согласиться на то, что великий князь передоложит этот вопрос государю.
Свободное копирование
