ДЕЛА КОЗЬМЫ КРЮЧКОВА
В квартире было тихо и как-то особенно мирно. Мать ушла в церковь. Дед уже лежал в кровати. Он всегда ложился раньше всех, с сумерками, по-деревенски, и теперь тихо похрапывал.
За столом против сестры сидел Колька. Он долго рисовал бой русских с германцами. На большом листке, постепенно оживавшем, скоро стало тесно от бегущих в атаку солдат и от рвущихся снарядов.
У натопленной печки на низенькой скамейке не шевелясь сидел Роман. Крякин требовал долг. В классе тоже не все было благополучно. Еще до ссоры друзья, подкараулив, сильно поколотили Зелинского, и тот теперь что-то замышлял. Вчера вечером пришлось удирать с катка, так как там их чуть не поймал Зелинский с ребятами.
Горячая печь приятно грела спину. По спине пробегали мурашки. Роман поеживался и смотрел на брата. Когда Колька рисовал, то от усердия, что ли, всегда высовывал кончик языка. И теперь язык вылез наружу. Подойти бы да дернуть.
Но вот Колька потянулся и, поднявшись, с треском бросил карандаш.
Он начал ходить по комнате, потом стал у печки.
-- Ты чего нос повесил? -- спросил он у Романа.
-- Скучно, сказал Роман. -- Делать нечего. Колька сел рядом.
-- Это верно, -- сказал он. -- Скучно здесь. Вот на войне -- там другое дело.
-- Весело?
-- Дурак. Не весело, а интересно.
-- А что там?
-- Там бои. Наши войска наступают сейчас. Там, брат, ух дела какие! Там и спать некогда.
-- Почему?
-- Воюют, -- Колька помолчал и вдруг спросил -- А тебя в школе не бьют?
-- Нет, а что?
--Да больно ты кислый какой-то. Может, врешь?
--Чего мне врать?
-- То-то. Я не люблю трусов. Лучше пусть изобьют, да не беги. Только не трусь.
-- Да я и не трушу, -- сказал Роман. -- На нас с Крякиным весь класс косится.
-- За что?
-- А все из-за Зелинского. Есть у нас такой. Трепло!
И Роман стал рассказывать о школьной жизни. Когда рассказал о Крякине, опять вспомнил про долг.
-- Дай рубль, -- оборвав рассказ, попросил он у брата.
-- Зачем?
Роман рассказал историю долга. Колька внимательно выслушал его. Рубль Роман получил.
-- Отдай долг и больше не бери, -- сказал Колька. -- А с Крякиным поменьше дружи: он пройдоха.
-- Ладно, -- сказал Роман. -- Завтра отдам --и к черту.
Пришла мать. Отужинали и легли спать. Мать задула лампу, оставив одну лампадку у иконы. Роман, подождав немного, перебрался к брату и, закутавшись в одеяло, прижался к нему.
А Колька стал шепотом рассказывать о том, как выехали на разведку три казака и встретили немецкий разъезд. Были то "уланы смерти". Два казака испугались и ускакали, а третий кинулся на немцев и начал стрелять, рубить, колоть. Четырнадцать человек изрубил.
-- И все один?
-- Один. Этот казак сейчас в Петрограде, лечится. Звать его Козьма Крючков. А то вот недавно из одной гимназии две девчонки на войну убежали, в разведку ходили и тоже отличились. Сейчас легко отличиться. Приехал на фронт, примазался к солдатам -- и готово. Вот и мне хочется на войну, -- задумался Колька.
-- А возьмут?
-- Возьмут, -- уверенно сказал Колька. -- В разведчики возьмут, они теперь нужны дозарезу. Для разведчика чем меньше рост, тем лучше.
-- А меня возьмут?
-- Ну, нет, ты не годишься, -- засмеялся Колька.
Потом Колька рассказывал о немецком генерале, который проиграл сражение из-за соринки, попавшей в глаз. Сначала Роман внимательно слушал, потом шепот брата стал сливаться с тиканьем часов, с храпом, с сонным бормотаньем бабушки. И вот все поплыло, завертелось, из-под кровати вырос усатый генерал огромного роста в каске. Генерал тер обеими руками глаза и, плача, ругался:
-- Доннер-веттер!
Был он похож на Женьку.
