Суббота, 31 января
Встаю немного раньше, но не успеваю, однако, побриться, как меня уже зовут к министру. Он занят исправлением записки, которую ему написал Сакен, чтобы мотивировать его заявление в Государственном совете. После категоричных заявлений монарха я не считаю для Гирса возможным или удобным возвращаться к сущности вопроса, но советую ему указать на опасность того, что вследствие изменения порядка судопроизводства государства, заключившие с нами соглашения о выдаче преступников, могут счесть себя свободными от обязательства выдавать политических, ввиду чего необходимо обратить на это внимание Совета. Мы изменяем редакцию в этом смысле, и я спускаюсь уже к завтраку.
Около 9 часов приходит Шишкин; он рассказывает ужасы по поводу очень, кажется, серьезных арестов. Между тем говорят, что захватили известного убийцу Дегаева, который, кажется, жил все время на Лиговке, тогда как считали, что он в Америке. Эти события должны отразиться на настроении нашего монарха. Сегодня он возвратил написанное по-французски адресованное князю Лобанову сообщение нашего генерального консула в Пеште со следующей пометой: "Кому он пишет - французскому послу или князю Лобанову, русскому послу; вообще как прекрасно ваши подчиненные исполняют министерские циркуляры". На проекте инструкции назначенному в Тегеран князю Долгорукову, против слов, где говорится о трудности вступать в переговоры о железнодорожных и торговых концессиях со столь первобытной и мало в этом отношении развитой страной, как Персия, Его Величество написал: "С этим я не согласен".
Я было испугался, не являются ли эти две пометы симптомом монаршего неудовольствия по адресу министра.
Свободное копирование
