Уходят годы... но невозможно забыть время, когда мы были молоды, красивы и собирались у родного порога. Тогда были живы родные, Валик, Василий Васильевич... и тогда мы получали сильный заряд от общения с родной землёй...
... На кладбищенском косогоре два холмика за оградой. Их укрывают своими ветками посаженные отцом буйные молодые берёзы, а когда созревают осенние плоды, стройная рябина роняет на них свои остропёрые листочки и оранжевые кисти ягод, даря им благодарно свою красоту...
Я стою у ограды, и тихая, гнетущая тоска обволакивает мою душу... «Простите меня, – мысленно говорю я им, – я знаю, я не всё сделала для вас, что могла, могла бы сделать...».
И теперь, когда я пишу эти скромные заметки о нашем отчем доме, я хочу хоть как-то искупить вину перед вами: я хочу продлить вашу жизнь в умах и сердцах ваших внуков и правнуков, сделать её беспредельной... Я хочу поселить вас в сердцах ваших потомков, и тогда ваша жизнь будет продолжаться вместе с их жизнью... она сольётся воедино и будет вечной.
И ты, Миша, входишь в число этих благородных потомков, чьи деды и прадеды провели свою жизнь в маленьком сельском домишке на Брянщине, называемом мною «отчим домом». В этом цель и смысл моего скромного труда.
Спасибо.
* Уточнение. Машину я купил в 1977 году, а «счастливая пора», когда мы, братья и сёстры и наши дети, каждое лето съезжались, началась задолго до этого, с 1956 года, и длилась более 20 лет. Маму я только раз провёз на машине – в Стародуб, в больницу, это было в двадцатых числах мая 1978. Несмотря на очень осторожную езду, мама в машине чувствовала себя очень слабо, её тошнило, я несколько раз останавливался, чтобы она отдышалась... Меня в те дни неприятно поразил такой случай: вернувшись из больницы, я сажал грядки, в это время прилетела кукушка, села на улице на высокий высохший вяз, я её сразу заметил. Едва я успел подумать: надо бы загадать, сколько жить осталось... (я даже боялся подумать именно о маме), и тут кукушка гукнула – коротко, как-то оборванно, лишь один раз, полраза. У меня тогда ёкнуло сердце. И недаром. Уже через месяц я мчался из Москвы на той же машине хоронить маму...
А потом она мне много раз снилась – каждый раз лежащей в гробу, но... живой. «Господи, так ты же не умерла!..» – думал я и просыпался... Мистикой была наполнена и история смерти моего брата Валерия, но это отдельный рассказ.
Прим. А. Шерстюка
Я написала бесхитростные и правдивые рассказы (если угодно – очерки или письма) о том, что сохранила моя память о наших дедах, моих родителях, нашей семье и о себе.
В меру моих скромных возможностей я пыталась этим воспоминаниям придать некоторую беллетристическую форму и добиться благозвучия речи.
Я думаю, что всякий, кто прочтёт эти страницы, не будет очень строг ко мне, зная, что мне не приходилось в жизни делать ничего большего, как преподавать в средней школе «изящную словесность» и историю.
Хочется верить, что любому из моих младших родственников, кто заинтересуется историей нашего рода и задумается о своём месте на нашем общем родословном древе, будет любопытно узнать хоть какие-то подробности о родных людях и их времени, потому что это уже история.
XXI век – уже другое время и другие люди. Человечество живёт на новом витке цивилизации, и судьбы людей, их образ жизни, психология, уровень образованности, мышление стали иными.
Я пыталась рассказать о своём времени и людях, живших со мною рядом. Но не только это.
Мне хотелось донести до моего читателя свои убеждения по многим жизненным позициям, например, о том,
– какой неизгладимый след оставляет детство в жизни каждого человека, когда формируется в нём характер и определённые привязанности;
– как жизнь в крестьянской семье с раннего детства учит восхищаться красотой земли, природой, ощущать её ритмы и круговорот;
– как любой трудовой опыт может вылиться во вдохновенное мастерство (на примере отца), а крестьянская мудрость (на примере моей матери) корнями уходит к нашим предкам – трудолюбивым хлебопашцам;
– на примере жизни моих современников я пыталась показать высокий уровень моральных ценностей, таких как скромность и целомудрие, щедрость и доброта, дружба и преданность, жертвенность во имя высоких идеалов и многое другое.
Я выросла и воспитывалась в простой крестьянской семье и научилась рано преодолевать трудности, добиваясь поставленных целей. Меня учили родители своим жизненным опытом «жить по совести», и я к этому стремилась, а если случались ошибки, я искренне в них раскаивалась и глубоко переживала. Мне всегда были противны человеческие пороки: распущенность, жестокость, подлость, лживость, предательство, мелочность...
Наверное, поэтому мои ученики в своих анонимных анкетах, отвечая на вопрос, какого учителя и за что вы более всего цените, писали: «М. А. Она наша совесть».
...Меняется жизнь. Другими становятся люди...
Но остаётся то «разумное, вечное», что было и будет жить или существовать во все времена и для всех поколений:
... вот эта плывущая среди облаков Луна... Радуга на небе в солнечный день после очистительной Грозы... Запахи весенних испарений... Очарованье золотой осени, пение неподражаемых Иволги и Соловья... стелющийся Туман в тёплый летний вечер над тихой речкой...
... иконы Рублёва... полотна Рембрандта и Ренуара, Репина и Кустодиева... музыка Баха, Чайковского, Бетховена, Штрауса... пушкинская Татьяна и опоэтизированная грусть Есенина...
Жить и видеть созданный Творцом этот волшебный мир, трудиться в нём и постигать духовные ценности, созданные Гениями человечества, – это и есть великое Счастье.
Москва,
май – июль 2003,
апрель 2004
Свободное копирование
